Джо Марчант - Сила самовнушения. Как наш разум влияет на тело. Наука и вымысел

Умозрительный мир – образы родных и еще не существующего сына – помог Ралстону отвлечься от боли, причиненной чудовищным испытанием. Шарар говорит, что виртуальный ледяной каньон, где я только что побывала, является попыткой искусственно вызвать аналогичный эффект.

Это детище Гюнтера Хоффмана, когнитивного психолога из Вашингтонского университета. Хоффман специализируется в построении виртуальных миров. Еще в 1980-х он создал «кухонный мир»: виртуальную кухню со столешницами и шкафчиками, а также предметами, которые можно брать; там были чайник, тостер, сковорода, а в раковине – паук, шевелящий лапками. Хоффман хотел помочь людям, страдающим арахнофобией, дав им возможность спокойно контактировать с пауками.

Затем он услышал от друга о деятельности психолога Дэвида Паттерсона, который применял гипноз для снятия боли у ожоговых пациентов в медицинском центре Харборвью при Вашингтонском университете, тоже в Сиэтле. Товарищ решил, что эта техника может быть как-то связана с отвлечением. Хоффман рассказывает, что обеспечил такое отвлечение и они с Паттерсоном стали работать вдвоем, выясняя, способна ли виртуальная реальность (ВР) помочь пациентам, которые подвергаются самым мучительным процедурам, какие есть в медицине. Сначала тех поместили в кухонный мир. «Первый же ребенок отреагировал замечательно», – говорит Хоффман. После этого он приступил к созданию специального виртуального мира для ожоговых пациентов {148}.

В то время любой виртуальный мир был новшеством, едва доступным при тогдашних технологиях. Хоффман воспользовался суперкомпьютером, изготовленным фирмой «Silicon Graphics», который стоил 90 тысяч долларов и был оснащен тяжелым шлемом, а новая реальность создавалась программой для подготовки военных летчиков, где моделировался взлет истребителя с авианосца. Пришлось кое-что изменить. «Мы очень боялись, что симулятор вызовет тошноту, – говорит Хоффман. – Многих ожоговых больных тошнит от анальгетиков. Я был уверен, что ВР отвлечет от боли первого же пациента, но опасался, что спектакль прервет тошнота». Он ограничил пространство стенами узкого ущелья, чтобы люди не меняли направление и не кружили, и выстроил его из мирного на вид льда. Свое творение он назвал Снежным Миром.

Спустя двадцать лет основа Снежного Мира все та же, но суперкомпьютер и шлем сменились лэптопом и очками с высоким разрешением (шлемы не годятся для людей с ожогами головы и лица). Хоффман создал безэлектрические фиброволоконные очки, сигналы в которых проходят по 1,6 миллинона крошечных стеклянных волокон на глаз, благодаря чему ими можно пользоваться в водных резервуарах, где пациентам чистят ожоги. Он также усовершенствовал графику и заменил фоновую музыку. Хоффман поясняет, что однажды на выставке Снежный Мир испытал на себе известный музыкант Пол Саймон. Ему понравилось все, кроме космической музыки, и он предоставил свою.

Кроме того, бригада Вашингтонского университета выполнила ряд рандомизированных проконтролированных испытаний с участием здоровых волонтеров (с применением теплового устройства и электрических разрядов Хоффер) и ожоговых пациентов из Харборвью. Результаты показали, что Снежный Мир значительно превосходит другие отвлекающие факторы – музыку как таковую, отдельно, и видеоигры. Главной составляющей представляется степень, в которой участник ощущает себя погруженным в этот мир. Чем сильнее чувство присутствия, тем эффективнее обезболивание.

По словам Хоффмана, в лабораторных условиях Снежный Мир исправно снижает болевые баллы на 35 % по сравнению с примерно 5 % на фоне музыки. А в сочетании с анальгетиками обезболивание улучшается на 15–40 % больше, чем от одних лекарств {149}. Ученые видят эффект не только по субъективным показателям боли, но и по данным сканирования мозга – активность мозговых болевых зон почти полностью угасает {150}.

Бригада продолжает экспериментировать, изыскивая способы нарастить эффект, – так, кажется, что чувство погружения усиливается на фоне малых доз галлюциногенного препарата кетамин. Но около 15 американских стационаров уже применяют технологию Снежного Мира. Один из них – армейский медицинский центр «Брук» (ВАМС) в форте «Сэм Хьюстон», штат Техас, где лечились сотни солдат, получивших ожоговые травмы в Ираке и Афганистане. Большинство пострадали от самодельных взрывных устройств (СВУ) – придорожных мин, заминированных автомобилей и бомб смертников. Хоффман говорит о них так: «Это поистине удивительные бомбы, рвут в клочья бронированные машины».

Хоффман с коллегами провели в ВАМС испытание с участием 12 солдат, включая лейтенанта Брауна {151}. Когда их погружали в Снежный Мир на фоне физиотерапии, то самые высокие показатели боли снижались почти на два балла по сравнению с той частью процедуры, когда проводилась одна физиотерапия. Доля времени, в течение которого они думали о боли, снижалась с 76 до 22 %. Сама же физиотерапия, в которой они обычно не видели «ничего хорошего», в Снежном Мире предстала «довольно забавной».

Больше всего Снежный Мир помог шестерым пациентам с самыми выраженными болями – тем солдатам, кто нуждался в нем острее всех. Так, высший болевой показатель Брауна упал с 10 баллов до 6, а прежде невыносимую терапию он, находясь в Снежном Мире, нашел весьма и весьма занятной. Позднее он сказал репортеру журнала «GQ», что это напоминало лыжные прогулки с братом на рождественских каникулах в Колорадо, когда он был еще кадетом военной академии в Вест-Пойнте.

После сессии он сообщил Хоффману свой вердикт: «Похоже, ребята, вы надыбали что-то клевое» {152}.

Апрельским вечером 2014 года 22-летний Террелл гнал под 80 миль в час по шоссе между Кентом и Де-Мойном, что к югу от Сиэтла. Он не справился с управлением, машину занесло, он дважды перевернулся; его протащило чуть дальше, а потом автомобиль загорелся.

«Скорая помощь» доставила Террелла в медицинский центр Харборвью с переломом руки и тяжелыми ожогами ноги и грудной клетки. «Очнувшись, я ощутил небывалую боль, – рассказывает он мне. – В горле трубки, да и не только в нем – везде. Я хотел их выдернуть, меня удержали. Лицо опухло». Ожоги покрывали все тело. Успокоившись, Террелл позвонил подружке и сообщил, что попал в аварию. «Она не поверила. Но когда приехала – поняла».

Через месяц после ДТП Террелл лежит на больничной койке, одетый в зеленую робу с завязками на плечах. Под голову подоткнуто штук пять голубых подушек. Он тщедушного сложения, у него торчит бороденка, а баки не бриты. На темной коже белеют два шрама размером с монету – у правого глаза и на лбу. Левая нога щедро забинтована, на ступне просачивается желтовато-бурый экссудат.