Джо Марчант - Сила самовнушения. Как наш разум влияет на тело. Наука и вымысел

Например, при остеоартрите – заболевании, которое возникает из-за механического повреждения и воспаления суставов, – нет тесной корреляции степени структурных нарушений и ощущаемой болью. Маккейб утверждает, что боль часто связана не с поражением самого сустава, а с тем, как мозг воспринимает этот сустав. Повторяется история с теорией центрального регулятора при усталости: исследователи снова и снова видят, что, несмотря на важную роль, которую играют в боли идущие от организма сигналы, последние всегда корректируются восприятием (сознательным и бессознательным) уровня угрозы.

Ученые, в том числе Маккейб и Мосли, сейчас выясняют, нельзя ли обмануть мозг и заставить его видеть здоровую конечность так, чтобы уменьшить боль при фантомном болевом синдроме, КРБС, инсультах и остеоартрите {160}. В различных версиях иллюзии резиновой руки они сажают пациентов перед зеркалом или экраном так, чтобы вместо больной конечности те видели отражение или изображение здоровой. Если гипноз и отвлечение виртуальной реальностью, разработанные в Харборвью, создают общую иллюзию безопасности, то зеркальная терапия способна на более локализованный трюк, убеждая мозг, что пораженная часть тела пребывает в целости и сохранности.

К сожалению, невзирая на бедствие в здравоохранении, вызванное широким назначением анальгетиков, ученые сравнительно мало интересуются исследованием немедикаментозных методов лечения боли, и масштаб изысканий, как мы увидели на примере гипноза, пока невелик. Недавний обзор показал нехватку убедительных доказательств того, что зеркальная терапия эффективнее плацебо {161}.

Стэнфордский исследователь гипноза Дэвид Шпигель считает, что недостаток энтузиазма отчасти вызван экономическими причинами. Он говорит, что оборот анальгетиков составляет миллиарды долларов, и у фармацевтических компаний нет повода финансировать испытания, которые уменьшат зависимость больных от лекарств. То же полагают и страховщики, так как снижение расходов на лечение скажется на их прибыли. По его словам, проблема гипноза и других форм психотерапии заключается в том, что «нет заинтересованной в них отрасли промышленности» {162}.

Но ситуация может вскоре измениться. В марте 2014 года «Фейсбук» купил за 9 миллиардов долларов малоизвестный калифорнийский стартап [5]«Oculus». Фирма выпускает виртуальные игры и только что разработала гарнитуру под названием Oculus Rift, размерами и формой похожую на маску аквалангиста. Оборудование Хоффмана и Паттерсона стоит десятки тысяч долларов, а «Oculus» продает свою гарнитуру всего по 350 долларов за штуку. Благодаря этому виртуальная реальность станет доступной рядовому потребителю, который сможет управлять беспроводной маской с планшета или смартфона. Хоффман сообщает, что уже запускал с Oculus Rift Снежный Мир на фоне физиотерапевтического лечения ожогового пациента. «Получилось отлично», – признает он.

Появление таких разработок означает, что скоро люди сумеют бороться с болью при помощи виртуальной реальности на дому – и отвлекающими играми, и гипнозом, и зеркальными иллюзиями. Хоффман предсказывает, что виртуальные миры станут намного более проработанными, поскольку производители видеоигр выделяют средства на создание программ, совместимых с новыми гарнитурами. Он говорит, что улучшатся не только игры, но и методы лечения боли. А я задаюсь вопросом, не увидим ли мы в скором будущем, как испытания методов обезболивания спонсируются не фармацевтическими компаниями, а игровой индустрией.

Хоффман предрекает появление целых библиотек с великим множеством виртуальных миров на полках, которые больные будут выбирать по своему вкусу. И дело не ограничится обезболиванием – он по-прежнему хочет применять виртуальные миры в лечении психологических расстройств: так, например, он реконструировал атаку на Всемирный торговый центр и войну в Ираке для пациентов с посттравматическим стрессовым расстройством (ПТСР), чтобы проработать их страхи.

Возможно, виртуальная реальность станет достаточно действенной, чтобы поколебать мнения даже в медицинских кругах. «Виртуальная реальность уже помогает пациентам отвлечься, – говорит Хоффман. – Я вижу в ней огромный потенциал для сдвига самой парадигмы обезболивания. Результаты настолько внушительны, что медики начинают рассматривать возможность немедикаментозной анальгезии как дополнение к лекарственной. Кто знает, куда это заведет?»

Через два дня после нашего сумбурного знакомства я снова прихожу к Терреллу и, к удивлению, застаю его веселым и бодрым. На забинтованной ноге – ботинок. «Я зову его ботинком-лоботрясом», – шутит он. Он только что впервые после аварии самостоятельно принял душ и даже побывал в спортзале. Врачи, говорившие, что он пролежит в больнице еще две недели, теперь обещают выписать его через три дня, в понедельник.

Считает ли Террелл, что ему помогла виртуальная реальность? Боль еще не прошла. «Но я почувствовал себя чуток иначе, – говорит он. – Меня отпустило». Это впечатление подтверждает одна из медсестер, которая говорит, что после первой сессии гипноза Террелл изменился внутренне – был мрачным и замкнутым, а стал обходительным и приветливым.

Когда я спрашиваю, что ему особенно понравилось, он решает, что дело в деревьях. «Нет ничего лучше леса, – признается он. – Если ты не в себе – ступай в лес и разгрузись».

От чего разгрузиться? «От боли», – отвечает он.

Я помню яркий свет и голос Тома Джонса (выбор хирурга), высокую голубую ширму на груди и разговор с мужем о первом, что пришло в голову, – о мороженом, как оказалось, – с целью отвлечься от странного чувства, что кто-то роется в моем животе. Затем над ширмой подняли новорожденную девочку, всю в крови.

Это было в августе 2009 года. За несколько дней до рождения первого ребенка я не особенно беспокоилась. Здоровье у меня было в порядке, я посетила все занятия для будущих мам. В местной больнице был акушерский центр с мячами для родов и бассейнами. Я волновалась из-за первых схваток и собиралась рожать на плаву под расслабляющий массаж и глубокое дыхание.

Вышло иначе. В течение нескольких дней я ощущала не схватки, а жгучую боль в тазу, из-за которой не могла ни есть, ни спать. Все было не так, и к моменту госпитализации – из-за высокого давления меня не приняли в родильный дом и отправили на акушерскую койку – я была измучена и напугана.

Акушерка сразу выпустила мне воды, подключила монитор для контроля сердцебиения плода и назначила искусственный окситоцин для стимуляции схваток. Тут-то я поняла, что прежняя жгучая боль была пустяком. Балл взлетел до десятки – таз буквально разламывало, что-то было явно неладно. Охваченная болью и страхом, я ударилась в панику.