Джо Марчант - Сила самовнушения. Как наш разум влияет на тело. Наука и вымысел

Ходнетт отвечает, что это не так. Она утверждает, что агрессивный подход к вмешательствам в этих странах нивелирует всякое влияние дополнительной помощи. «Все расписано по часам, – говорит она. – Либо ребенок рождается в положенный срок, либо возникает проблема. Это не подкреплено доказательной базой, но все полагаются на часы». Если события не развиваются по графику – поздние схватки, медленный прогресс, или женщине приходится слишком долго тужиться, – персонал берется за лекарства, ножницы, щипцы или скальпель.

«В наших краях две трети рожающих женщин получают искусственный окситоцин; им проводится непрерывный мониторинг плода, из-за чего они прикованы к постели. Им назначают капельницы и сильнодействующие средства; как минимум, две трети получают постоянную эпидуральную анестезию». Ходнетт говорит, что под конец в таких условиях женщинам неизбежно нужны высокие дозы лекарств и операция независимо от того, находится ли с ними постоянная сиделка.

Так что же происходит, когда женщины рожают вне этих высокотехнологичных условий – например, дома? В Великобритании на это идет около 3 % женщин, а в США – всего 1 %. При родах на дому обычно присутствуют постоянные акушерки, а большинство лекарств и вмешательств недоступно без перевода в больницу.

Рандомизированные сравнительные исследования плановых родов на дому и в стационаре осуществить почти невозможно, так как заставлять женщин рожать в каком-то конкретном месте не этично и не целесообразно. Но выполнено много крупных обсервационных испытаний, включая исследование 2011 года, в котором наблюдалось около 65 тысяч женщин с благоприятно протекающей беременностью {173}. Женщин, решивших рожать в стационаре, сравнивали с теми, кто попробовал остаться дома (независимо от того, чем кончилось дело, – родили они или все-таки были госпитализированы для обезболивания и родовспоможения). Оказывается, что одно лишь решение остаться дома снижает вероятность нужды в лекарствах, ускорении родовой деятельности и обезболивании, а также разрезов, разрывов, кесарева сечения и инструментального пособия. Дети рождаются в лучшем состоянии и чаще получают грудное вскармливание.

Такую же картину являют британские испытания с участием независимых акушерок, работающих вне государственного здравоохранения. Они избегают пособия, когда к нему нет четких показаний; часто принимают роды на дому и наблюдают будущих мам на протяжении всей беременности, а также во время и после родов. Осуществленное в 2009 году исследование с участием около девяти тысяч женщин показало, что без пособия обошлись 78 % тех, кто находился в группе независимых акушерок, против 54 % получавших традиционную помощь {174}. Недоношенность младенцев и показания к их интенсивному лечению имели место примерно в два раза реже, а процент кормящих мам был значительно выше.

Наверное, некоторые из этих плюсов не удивительны, но разве практикующиеся в стационарах дополнительные вмешательства не обусловлены необходимостью спасти ребенка? Оказывается, что во многих случаях – нет. Для рожавших женщин, беременность у которых протекает благоприятно, домашние роды почти настолько же безопасны, а смертность и травматизация новорожденных те же самые. Авторы Кокрановского обзора от 2012 года (золотой стандарт анализа в медицине), сравнившие домашние роды с госпитальными, обвинили стационары в большей частоте осложнений из-за «спешки и быстрой доступности многочисленных процедур» {175}. В 2014 году Государственная служба здравоохранения Соединенного Королевства выпустила новые инструкции, согласно которым таким женщинам показаны роды вне акушерских отделений больниц и надо побуждать их рожать либо в родильных домах, либо дома {176}.

Складывается впечатление, что замена технологии заботой об эмоциональном состоянии женщины бывает для матери и ребенка намного полезнее – не только в психическом, но и в физическом смысле.

Мои вторые роды пришлись на конец октября. Мы с мужем вызвали независимых акушерок и предпочли больнице надувной бассейн, который установили в гостиной {177}.

Первой пришла Джеки Томкинс – грамотная, опытная, само спокойствие. Боль развилась быстрее, чем я ждала, и каждая схватка была мучением, одна сильнее другой. Если в первый раз я отправилась рожать, наивно думая, что все обойдется, то теперь знала, какие могут возникнуть трудности. «Вряд ли я справлюсь», – сказала я Джеки. «Еще как справитесь», – категорично возразила она, как мать, успокаивающая ребенка в первый день учебы. За время беременности я близко познакомилась с Джеки, привыкла ей доверять, и если обещания постоянно менявшихся больничных акушерок лишь отчуждали меня, то на сей раз ее слова попали в цель. Было больно, но не страшно, а потому ничто не напоминало тот прежний всепоглощающий раздрай. В конце концов я вошла в ритм: почувствуй приближение, расслабься, закрой глаза, выдохни. Не бороться с волной, а поднырнуть под нее поглубже, где вода спокойна.

Часов через шесть я услышала звук – утробный рев, как будто исторгнутый мною же. «Что такое?» – спросила я заполошно. «Выталкиваете малыша», – улыбнулась Джеки. Я обнаружила, что боль изменилась: меня словно разрывало и вспарывало изнутри. Но передумывать было поздно. И слава богу, последняя фаза обычно короче, до родов могли остаться считаные минуты. Пришла вторая акушерка, готовая к великому событию. Эльке Хеккель – крупная добродушная немка, она броско одевается и любит чай «Эрл Грей». Она тоже услышала звук. «Уже скоро», – проворковала она и села на диван.

Ее приход успокоил – еще одна ниточка в сети безопасности, которую соткала вокруг меня Джеки. Увы, ребенок снова оказался в неудачном предлежании: закрыл лицо локтем и крайне медленно продвигался по родовому каналу. Через два часа сквозь жалюзи пробилось солнце, шаги жителей лондонских пригородов зашуршали по палой листве, а ребенка все не было. Я выдохлась и снова запаниковала.

Я тужилась дольше, чем допускают традиционные инструкции. На этом этапе акушерки из Государственной службы здравоохранения отвезли бы меня в стационар для извлечения ребенка при помощи ножниц, щипцов или – скорее всего (из-за анамнеза) – очередного кесарева сечения. Срочные роды были бы гарантированы. Но экстренная операция чревата своим риском, включая трудности с приучением новорожденного к груди. Задержка в больнице и дольшее выздоровление не дали бы мне толком ухаживать и за трехлетней дочкой в это нелегкое для нее время.

Но Джеки и Эльке продолжали наблюдать за ребенком, заверяя меня, что все выглядит хорошо и вмешиваться не надо. «Вы молодчина, – сказали они. – Он выйдет, когда ему будет надо». Так и случилось. В тот миг изменилась статистика: показания к срочному кесареву сечению превратились в неосложненные роды. И эти роды, в бассейне моей гостиной, явились демонстрацией того, что данные испытаний говорят в отношении десятков тысяч женщин: успокоение со стороны доверенного лица – не заурядная роскошь. Правильные слова достаточно могущественны, чтобы предотвратить агрессивное врачебное вмешательство и изменить исход.