Карл Оноре - Без суеты: Как перестать спешить и начать жить

Тем временем в Соединенных Штатах группа интеллектуалов-трансценденталистов превозносила дивную простоту жизни на природе. Провозвестник этого учения Генри Дэвид Торо в 1845 г. переселился в хижину возле озера Уолден под Бостоном. Оттуда он обличал современную жизнь, ее «бесконечную суету… работу, работу, ничего, кроме работы».

В 1870 г. развернувшееся в Великобритании движение «Искусство и ремесло» отказалось от массового производства и попыталось возродить медленный кропотливый труд ремесленника. Во всех урбанизированных странах богатые горожане искали прибежища в сельской идиллии. Ричард Джеффрис завоевал популярность, описывая в романах и очерках прекрасные зеленые луга Англии, а художники-романтики (в Германии – Каспар Давид Фридрих, во Франции – Жан-Франсуа Милле, в Англии – Джон Констебл) заполняли полотна умиротворяющими деревенскими пейзажами. Из этой потребности горожанина побывать в Аркадии и подзарядить свои батарейки родился современный туризм. К 1845 г. число туристов в Озерном крае Англии превысило число овец.

Под конец XIX в. зазвучали голоса врачей и психиатров, предостерегавшие о разрушительных последствиях ускорения {17}. Застрельщиком выступил Джордж Берд, опубликовав в 1881 г. «Американский невроз» (American Nervousness) – книгу, в которой вина за все недуги, от невралгии до кариеса и выпадения волос, возлагалась на непосильный темп жизни. Берд утверждал, что из-за новомодной пунктуальности и привычки считать каждую секунду всем кажется, будто «пятиминутная задержка разрушит их будущность».

Тремя годами позже сэр Джеймс Крайтон-Браун связал высокий темп жизни в Великобритании с высоким уровнем смертности от почечной недостаточности, сердечных заболеваний и рака. В 1901 г. Джон Герднер создал термин «ньюйоркит» (newyorkitis) для обозначения заболевания, симптомами которого он считал раздражительность, импульсивность, быстрые, резкие движения. Еще черед год француз Габриэль Аното напоминает миру, что чем скорее мы движемся, тем раньше оскудеют запасы угля: «Мы сжигаем все на своем пути, чтобы нестись еще быстрее». Так впервые прозвучал экологический аргумент против торопливости.

Конечно, среди разумных доводов звучали и откровенно абсурдные опасения. Кое-кто из врачей полагал, что пассажиров железной дороги сокрушит усилившееся на большой скорости давление воздуха, а иные заходили еще дальше: достаточно увидеть проносящийся мимо локомотив, чтобы спятить. Когда в 1890-х гг. велосипеды превратились в хобби, женщины сомневались, не испортят ли они себе кожу на лице, разъезжая с большой скоростью в ветреный день, не останутся ли навеки с «велосипедным лицом»? {18}Возражали против велосипедов и блюстители морали: легкомысленная молодежь ускользнет на колесах от внимательного догляда наставников и предастся недозволенным забавам. Эти аргументы смешны, и тем не менее на исходе XIX в. стало очевидно, что за скорость приходится недешево платить. Ежегодно аварии с участием новых видов транспорта (велосипедов, машин, автобусов, трамваев, поездов, пароходов) уносили тысячи жизней.

Скорость нарастала, и все яснее становилась, что она обедняет человеческое измерение жизни. В 1908 г. французский писатель Октав Мирабо отмечал: «Мысли, чувства, любови носятся в вихре. Жизнь летит с безумным натиском атакующей кавалерии… Куда человек ни глянет – все скачет, пляшет, пускается галопом, и всегда не в такт естественному ходу его жизни». На протяжении ХХ в. сопротивление этому культу скорости крепло, превращаясь уже в широкое общественное движение.

Контркультурный взрыв 1960-х гг. побудил миллионы людей вернуться к более простой и неспешной жизни. Из этой же философии родилось Движение за добровольное упрощение (Voluntary Simplicity movement). В конце 1980-х гг. Институт исследования тенденций в Нью-Йорке (Trends Research Institute) выявил феномен дауншифтинга – отказ от привычного образа жизни (большая скорость, большой стресс, большие заработки) в пользу менее потребительского и более спокойного существования. В отличие от поколения хиппи дауншифтеры особо не озабочены политическими и экологическими вопросами: они просто хотят жить лучше. Пусть денег меньше, зато больше свободного времени.

Сейчас многие люди укрываются от спешки в тихой гавани духовности. В храмах традиционных христианских конфессий число прихожан сокращается, зато процветают новые евангелики, буддизм покоряет Запад, многие книжные магазины, чаты и центры исцеления предлагают эклектическую метафизику нью-эйджа. Все это востребовано теперь, когда людям хочется сбавить темп. Дух по самой своей природе неспешен. Хоть из кожи вон лезь, просветление раньше срока не наступит. Каждая религия советует прежде всего успокоиться, остановиться, обрести связь со своим внутренним «Я», с другими людьми и с высшими силами. В Библии так и сказано: «Остановитесь и познайте, что Я – Бог…» (Пс. 45:11).

В начале ХХ в. христианские и иудейские священники требовали сокращения рабочей недели в первую очередь именно по духовным и моральным соображениям: рабочим нужен досуг, когда они смогут «питать свои души». Сегодня вновь из храмов разных религий раздается тот же призыв к неспешности. Поиск в Google сразу же обнаруживает десятки проповедей против демона скорости. В феврале 2002 г. в Первой унитарной церкви Рочестера (штат Нью-Йорк) преподобный Гэри Джеймс выступил с красноречивой защитой неспешности. Его проповедь так и называлась: «Помедленнее!» Священник напомнил пастве о том, что «в жизни иногда требуется напрягаться сверх сил и действовать как можно быстрее… Но еще нужнее делать время от времени паузы, нужен отдых субботний, когда мы сможем подумать: куда мы идем, как скоро хотим туда попасть, а главное, почему. Медленно – значит красиво». В том же году в Денвер (штат Колорадо) приехал знаменитый буддийский монах Тхить Нят Хань; послушать его собралось более 5000 человек. Он призвал их замедлиться, «выделить время, чтобы жить более глубокой жизнью». Гуру нью-эйджа, религий «нового века», проповедуют ту же идею.

Следует ли из этого, что для замедления нам обязательно требуется духовность или же философия «нового века»? В современном секулярном мире приходится задавать такой вопрос. Многие люди, да и я сам, побаиваются духовных нирван. В моей жизни религии никогда не отводилось сколько-нибудь значимого места, а многие практики нью-эйджа, на мой взгляд, – чистейшей воды мумбо-юмбо. Я хочу замедлиться так, чтобы при этом меня не принуждали искать Бога, таращиться в волшебный кристалл и составлять гороскопы. Результаты Медленного движения в конечном счете будут определяться тем, сможет ли оно объединить скептиков вроде меня с теми, у кого имеется духовная жилка.