Вадим Гурангов - Искатели приключений на…

На этих словах к собравшимся подошел герой вечера – Юрик, даже после купания его нещадно штормило. Он горячо обнял обоих и поблагодарил. В его глазах были слезы счастья. Юрик признался, что такого безграничного блаженства не испытывал никогда в жизни:

– Спасибо, парни! Я много читал о таких состояниях, когда окунаешься в Божественный источник всего, и долго мечтал прикоснуться к нему. Теперь я это пережил. Вы мне распахнули дверь в новый мир– родной, ослепительно красивый! Можно только восхищаться и трепетать…

Серега не растерялся и ответил:

– Юрик, благодари себя, за свое неистовое намерение заглянуть за грань, за тренированное тело, готовое воспринять поток. Многие ходят на семинары, а сами сомневаются в своих силах, думая: «Пусть меня подключат крутые дяди». Потом уходят разочарованные. А у тебя была настоящая жажда!

Вовка поддержал друга:

– Мы сами потрясены – здесь такая Силища! Похоже, на Иссык-Куле можно ничего не делать, чуть пальцем шевельни – и уже накрывает!

Подошедший Болеслав крепко пожал руку Тараканову и Сереге:

– Ну, орлы! Такую энергию закрутить на первом же занятии! Я будто первый раз в жизни йогу делал. Матереете прямо на глазах!

Половина публики осталась загорать и купаться. Остальные, вместе с Таракановым и Серегой, отправились к юртам на занятие по Тайцзицюань.

В центре «Бродвея», на главном авеню, прямо напротив гонга разворачивалась 125-я серия гонконгского мелодраматического боевика «Саблезубый тигр лениво массирует правую переднюю лапу перед броском на стаю фламинго, дремлющих в прибрежных камышах». Краткое содержание предыдущих серий: сэнсэй Марусич разминался перед групповой тренировкой, выполняя сольное упражнение с саблей, а расслабленная публика, повылезавшая из юрт с наступлением долгожданной прохлады, внимательно глазела на него.

Марусич-сан был облачен в парадный мундир черного цвета: широкие штаны и просторную рубаху-балахон с длинными широкими рукавами, одетую навыпуск, дабы не стесняла движений. Спереди у балахона имелся глубокий вырез – от горла до центра живота. Края выреза были расшиты золотом, а соединяли его застежки продолговатой формы, и это весьма напоминало одежду героев фильма «Гусарская баллада».

Приятели заняли места в партере, усевшись прямо на тапочки перед входом в свою юрту. Разглядывая бравого «гусара», Серега брякнул Тараканову:

– Эх, усов ему не хватает! Как у Буденного, с закрученными вверх концами.

Вовка, давясь от смеха, кивнул. Он не мог отвести взор от «кинозвезды». На ногах лихого «тибетского казака» были черные матерчатые туфли с мягкой подошвой, а правой рукой он сжимал длинную и узкую, чуть изогнутую саблю с алой шелковой кистью, привязанной к эфесу плетеным шнурком.

Движения сэнсея были исполнены грации прима-балеруна Главного императорского театра его величества. Кошачья поступь учителя была так же бесшумна и легка, как походка снежного барса. А взгляд – целеустремлен и смирен, как у седобородого настоятеля монастыря Шаолинь на пятьсот первом году его медитации близ вершины священной горы Кайлас. Светлые волосы мастера были собраны в аккуратный хвостик, который перемещался в такт его движениям с одного плеча на другое, вызывая во всеобщем сознании ассоциации со змеей, затаившейся перед прыжком. Змея будто покачивала туловищем, гипнотизируя обреченную жертву.

Марусич медленно приседал на одной ноге, отклонялся в сторону, затем, опираясь на другую ногу, разворачивался всем корпусом и замирал, давая возможность зрителям лучше рассмотреть свой орлиный профиль. Застыв, как скала, суровый воин выставлял саблю перед собой, точно Д`Артаньян перед поединком с гвардейцами кардинала, и выписывал острием клинка замысловатые волнообразные линии, как бы разрезая пелену, покрывающую разум несовершенномудрых. Черный цвет его одеяния подчеркивал строгость вершившегося правосудия.

У Вовки и Сереги не вызывало сомнений, что они присутствуют на открытии очередного театрального сезона. Марусич настолько трогательно и старательно играл роль мудрого и отрешенного мастера восточных единоборств, да еще с этой «шашкой» в руке, что друзья, то и дело прыская от смеха, испытывали истинное наслаждение. Воистину, каждый из нас предпочитает игрушки, в которые не наигрался в детстве!

А какие декорации окружали гениального актера! Солнышко, клонившееся все ближе к горизонту, окрасило холмистые предгорья, склоны каменных великанов и облака, зависшие высоко над ними, в сказочные нежно-розовые тона. Даже крыши и глинобитные стены киргизских домиков приобрели розово-желтую окраску. Вовкина юрта и две соседние с ней отбрасывали длинные конические тени, как раз на площадку. Рядом с этими тенями изящно кружился черный силуэт маэстро с саблей, поблескивающей в лучах закатного солнца, и тоже ронял на песок причудливо извивающуюся тень. Зрелище было величественным и забавным одновременно.

И вот настал самый торжественный момент. Совершив затейливое движение телом, «монах» вытянулся по стойке смирно и взял саблю на караул. Ни один мускул не дрогнул на каменном лице воина Востока. Не удержавшись, Тараканов с Серегой разразились аплодисментами, которые подхватили и остальные зрители.

Марусич улыбнулся и с достоинством кивнул. Улыбка была хитроватой, будто мастер отлично осознавал, что он играл роль на сцене и не относился к ней всерьез. Затем он расслабленной походкой подошел к гонгу, снял с гвоздика колотушку и ударил ею по щиту с драконом.

Публика равномерно распределилась по главной площади лицом к Марусичу и Иссык-Кулю, а спиной – к линии юрт и горам. Вовка с Серегой расположились с левой стороны. Среди участников занятия были и девчонки, работавшие на кухне (в том числе и «фея»).

После приветствия и небольшого вступления мастер стал показывать базовые движения Тайцзи. Во время демонстрации он задавал ритм дыхания и постоянно обращал внимание публики на то, чтобы нужно максимально расслабить тело. Марусич подробно комментировал выполняемые движения, обильно нагружая их визуальными образами, которые следовало живо представлять в своем воображении. Это было не по душе Сереге с Вовкой: они предпочитали получать свой, индивидуальный и неповторимый опыт, нежели подгонять его под чьи-то шаблоны. И хотя друзья двигались легко и плавно, скользя по невидимым волнам, энергия была для них слишком мягкой. Все занятие они недоумевали: «Гимнастика какая-то. Не хватает чего-то главного, стержня, силы»…

Через полчаса после начала занятия «торчки» не выдержали и, переглянувшись, тихонько покинули место тренировки. Закат вовсю полыхал над мысом в западной оконечности озера. Тараканов с Серегой уселись на коврик за своей юртой, устремив взгляд в сторону берега, и стали любоваться дивной картиной.