Алёна Верич - Люби

Спустя какое-то время папа переезжает в город, который находится в трех часах езды от нашего поселка, там знакомится с другой женщиной, и они начинают жить вместе.

В детстве, когда я приезжала к нему летом, я все время проводила с его новой женой, которая принимала меня как родную дочь, за что я очень благодарна. То время, что я гостила у них, мы жили на даче. Папа редко появлялся, находя отговорки, что он работает в городе и ему некогда. Хотя он все так же пил в свободное от работы время. И вот тут у меня начала закрадываться первая обида, потому что мне очень хотелось папиного внимания. Позднее я окончила школу и поступала в университет, но на бюджет не поступила. Маме было тяжело платить за обучение, и она обратилась к папе, который отказал в финансовой помощи. Поэтому я поступила в колледж, так как там обучение стоило в два раза дешевле, а позже уже получила высшее образование заочно. Так появилась еще одна сильная обида. Я думала, что если папа мне не помогает, значит, ему на меня наплевать. Сейчас я понимаю, что он не обязан был оплачивать мое обучение в университете, так же, как и мама, но тогда для меня это было нормой, потому что с самого детства нам внушают, что родители ОБЯЗАНЫ дать своему ребенку образование.

Пока я была маленькая, папу я очень любила и никаких обид на него не держала. Но по мере моего взросления обиды нарастали как снежный ком, одна сильнее другой. Я хотела любви и поддержки от человека, которого не было рядом. Со временем недостаток отцовского внимания превратился в одну большую обиду, которая глубоко пустила свои корни. Все годы я не обращала на нее внимания и думала, что обида пройдет сама собой. Но после того как мне исполнилось восемнадцать, папа начал звонить мне. Из-за состояния здоровья он перестал пить, и его рассудок начал проясняться. Он хотел общаться со мной и пытался наладить отношения. Но я была молодая и вспыльчивая. Не хотела ничего понимать. Моя обида уже разрослась по моему сознанию и начала выходить наружу. Вот тогда-то я ощутила всю мощь ненависти и злости на отца. Я обвиняла его в том, что он много лет обижал маму, что не помогал мне финансово, в том, что мне не хватало его внимания и любви. Но он, несмотря на мое холодное отношение и агрессию, все равно продолжал мне звонить и интересовался моей жизнью. И это продолжалось еще несколько лет.

Когда я пришла к необходимости избавиться от всех обид, что во мне накопились, я решила начать с самой сильной – обиды на отца. Я очень много лет откладывала проработку этой боли, потому что не хотела признавать тот факт, что во мне живет огромнейшая обида на родного человека. Я убегала от этой мысли, хотя маленькая обиженная девочка все еще продолжала жить во мне. И когда пришло время простить папу и проститься со своей обидой, я собрала все силы и наконец-то решилась. Так как для меня это был очень эмоциональный момент, я закрылась в комнате, в полной тишине и предупредила мужа, чтобы он меня не беспокоил. Подготовив чистый лист бумаги и карандаш, я начала писать. Я красочно описывала каждую обиду. Мое лицо покраснело от нахлынувших воспоминаний, я едва сдерживала слезы, в груди все сжалось, а дыхание становилось все тяжелее, но рука продолжала писать и писать. Картины из прошлого проносились перед глазами и превращались в предложения на бумаге. Все мои детские воспоминания снова ожили. Почерк становился размашистым и непонятным, так как руки тряслись и не слушались. Когда я закончила, лист был исписан с двух сторон. И тут я расплакалась. Посмотрев на мокрый от слез текст, я тяжело выдохнула. Еще несколько минут я просто молча сидела, пока не поняла, что писать больше нечего. Все. Я вытащила все обиды, все негативные ситуации, связанные с этим человеком, что носила все эти годы. После я взяла ножницы, порезала лист на мелкие-мелкие кусочки, собрала обрезки и смыла их в унитаз. Что я испытала в этот момент, было не описать словами. Я чувствовала себя супергероем, победившим злодея.

Но это было только начало. Позже я поняла, что обида не ушла, и я повторяла этот ритуал снова и снова. После каждого раза я мысленно говорила, что люблю отца, просила прощение за то, что носила в себе обиды на протяжении многих лет, и прощала его сама. Когда я выписывала свои обиды в шестой раз, в голове стало тихо, а на душе хорошо. Я прислушалась к своим эмоциям и поняла, что уже не злюсь. Я от чистого сердца сказала себе, как сильно люблю своего папу и как хорошо, что он у меня есть.

Мне захотелось закрепить эти позитивные эмоции на бумаге. Я достала чистый лист бумаги и написала «Письмо прощения». Стало еще легче. Письмо я не сохранила.

Спустя пару дней мне захотелось позвонить папе и сказать ему о том, что я больше не обижаюсь на него, что я простила его и самой попросить прощения. Я взяла телефон, набрала его номер и растерянно начала разговор. Вместо того чтобы вымолвить простые слова любви, которые крутились у меня в голове, я несла какую-то чушь про погоду, про медицину и про последние новости в мире. Я поняла, что не могу выдавить из себя эти простые слова. В горле стоял ком. Я чувствовала себя ученицей, которая не выучила домашнее задание, а ее вызвали к доске, и она стояла перед всем классом, готовая провалиться сквозь землю. Я не смогла.

«Какая же ты трусиха!» – ругала я себя, закончив разговор.

Я ведь проделала такую работу над собой – и вот так облажаться. Мне было очень больно, что я не смогла сказать ему эти слова. Я очень злилась на себя. Спустя несколько дней я успокоилась и перестала заниматься самобичеванием. Мысленно попросила у себя прощения и мысленно сама себя простила. Навязчивая идея позвонить папе не оставляла меня. Интуиция подсказывала мне, что моя кропотливая работа еще не закончена и я должна поговорить с ним. Так как прилететь к нему в город на тот момент мне не представлялось возможным, оставался только звонок. Чтобы ничего не забыть, я написала на листе бумаги, что прошу у папы прощение за многолетнюю обиду, за то, что в моей памяти до сих пор живут воспоминания о том, как они дрались с мамой и как он пил много лет, но я уже не злюсь и не обижаюсь, я люблю его всем сердцем и рада, что он у меня есть.

Я собралась с мыслями и нажала кнопку вызова на телефоне.

– Да, доча, как дела? – ответил он.

– Пап, привет. Я хочу поговорить с тобой. Вернее, я хочу кое-что сказать тебе, – неуверенно начала я.

Я почувствовала, как ком снова подступает к горлу, мысли путались, и было тяжело подобрать слова. Мои руки, в которых я держала «Письмо прощения», задрожали так сильно, что, казалось, на другом конце провода был слышен звук трясущегося листа бумаги. Но я продолжала:

– Пап, я хотела сказать тебе то, что не смогла сказать в прошлом нашем разговоре. Понимаешь… я просто уже много лет… – и тут я расплакалась. Я не могла больше ничего говорить, слышно было лишь мое всхлипывание.