Валентина Москаленко - У меня свой сценарий. Как сделать свою семью счастливой

© ООО ТД «Никея», 2019

Протоиерей Андрей Лоргус, директор Института христианской психологии

Если человек всерьез стремится к духовной жизни, он встает на путь самопознания. Без самопознания нет покаяния, без самопознания нет духовной жизни, без самопознания не может быть аскетики. Аскетики как практики воспитания и совершенствования себя. Без самопознания нет того, что мы называем духовным ростом, духовным развитием. Они напрямую связаны с категорией личности и понятием личностного развития.

Однако самопознание часто заходит в тупик, когда человек обнаруживает в себе неосознаваемые реакции или мотивы поведения. Действительно, мы нередко сталкиваемся с непреодолимыми трудностями в собственном характере, с внутренними ограничениями, странными мотивациями, болезненными, но привычными эмоциональными реакциями в отношениях с миром и близкими. Попытка осознать эти препятствия, попытка понять, откуда они, почему возникли, приводит к убеждению, что они являются глубокими комплексами (страстями) личности и прямыми волевыми усилиями их не победить. Нередко возникает чувство, что они настолько сильны и глубоки, что мы не можем их игнорировать, но и не в состоянии преодолеть.

Нередко на исповеди спрашивают: «Батюшка, я часто повторяю один и тот же грех. Неужели я не могу преодолеть его, неужели так слаба вера, неужели благодать Таинств ничего не дает?» Конечно, и вера крепка, и Таинства сильны, но важно понимать, что человеческая личность, человеческий характер – это не магазинный чек, на котором сегодня что-то записано и можно выводить сумму. Увы, в душе может многое произойти, прежде чем человек почувствует, что он становится другим. Душа человека – сложный итог давнего процесса. Символически – это каменная дощечка, на которой в пору юности, когда она была мягкой глиной, было что-то начертано волею прожитого детства, затем со временем окаменело и теперь не может быть аннулировано, если только не разбито. Разбить дощечку проще всего, и человек, конечно, может решить: «Если я такой неисправимый, тогда нужно все, что мне не нравится в себе, уничтожить». Но нельзя истребить часть себя, ее можно только трансформировать, преобразить.

Самопознание исходит из двух очень важных условий: первое – это безусловное уважение к собственной личности как образу и подобию Божиим. Безусловное – значит, что мы почитаем ее не потому, что она обладает теми или иными качествами, а потому, что она создана Богом, повторюсь, по Его образу и подобию. И второе условие – уважение к истории собственной жизни, понимание того, что сложившиеся обстоятельства изменить невозможно. Для того чтобы что-то с этим сделать, самопознающему человеку нужно увидеть меру возможного и невозможного. Иногда люди останавливаются на пороге с удивлением: «Как, неужели я ничего не могу с собой поделать?! Это настолько непреодолимо, что выше меня?!» Да, иногда священник и психолог должны констатировать вместе с человеком, что есть вещи, радикально изменить которые не удастся, хотя что-то сделать можно и даже многое. Но дощечка уже окаменела, глина засохла. Больше того, в горниле испытаний она прошла обжиг, стала более твердой. Человеческая душа в какой-то степени сформировала раз и навсегда те эмоциональные реакции, которые сегодня, к сожалению, могут приводить к нежелательным поступкам, подчас не поддающимся сознательному контролю. Когда человек говорит, что нечто выскакивает из него прежде, чем он успел подумать. Это касается и ссор, и гнева, и каких-то других черт, а еще – разных зависимостей, которые тоже формируются в раннем детстве.

Но вернемся на шаг назад: самопознание включает в себя осознание истории собственной жизни. Без этого христианин не может рассчитывать на духовное развитие. Духовная жизнь без личной истории невозможна. Тот, кто пытается игнорировать историю, по сути дела, превращает себя в бессознательное существо, а осознанность ведет к самопознанию. Тот, кто не хочет знать своего прошлого – прежде всего, своего детства, – не может рассчитывать на будущее. Он находится во власти темного бессознательного.

Примером бесстрашного исследования своей жизни для нас может служить блаженный Августин, который на все времена закрепил разоблачающий подход к самому себе. Он дал образец подлинного покаяния, причем часто беспощадного по отношению к самому себе. Эта черта отчасти была свойственна и другим отцам – свт. Григорию Богослову, Василию Великому, Евагрию Понтийскому. Духовная жизнь без самоанализа невозможна. Но всем ли он по силам? Погружение в свое детство, обстоятельства жизни родительской семьи – это тест на личностную зрелость. Она означает личную ответственность за свою жизнь целиком – за прошлое, настоящее, будущее. А ответственность предполагает, что никто, кроме нас, не может отвечать за наше прошлое. Зрелый человек не может сказать: «В том, какой я, виноваты мои родители. Я стал таким, потому что у меня было ужасное детство». Это значит, что он – еще незрелое, инфантильное существо, которое перекладывает ответственность на своих родных. Зрелый человек рассуждает иначе: «Да, условия моего детства, моей юности были непростыми, даже ужасными, но сегодня я могу по-другому к ним относиться. Да, родители дали мне то, что могли, но для меня, как для ребенка, жить в созданных ими обстоятельствах было трудно, мне многого не хватало, и я страдал. Теперь, став взрослым, я могу с этими страданиями что-то сделать, отныне это моя ответственность. Мое детство было таким, каким было, и я благодарен родителям за то, что они могли дать. Для меня – это те самые 100 % родительского участия в моей жизни, которое было для них возможно. Да, их вклад оказался недостаточным (это далеко не 100 %) и мне бы хотелось получить больше, но этого не будет. То, что мне дали родители, я принимаю с благодарностью, почитаю их и признаю безусловно». Вот как выглядит психологическая личностная зрелость, таково исполнение пятой заповеди: Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе (Исх. 20: 12). Она – о почитании семьи, а значит, ее традиций, истории, духовной биографии. Это непросто, но этому нужно учиться.

Итак, детство не может быть обвинено во всем. Детство – это период, из которого, что бы там ни было, человек вырастает. Если взрослый говорит, что не может пережить того, что сделали с ним родители, а по завершении работы с психологом объявляет, что готов их простить, – это преступление. Дети родителей не судят! Задача взросления и психотерапии – помочь человеку с уважением и благодарностью принять то, что дали родители, смириться с тем, что он получил недостаточно или даже был травмирован, стал объектом преступления (которое очень важно так и назвать). Тогда можно будет, например, сказать: «Да, в моей жизни было преступление, оно было совершено против меня моим отцом, но судить его я не могу. Сейчас я – взрослый, и сейчас моя жизнь принадлежит мне, а значит, я могу работать с последствиями его поступка».