Андрей Теслинов - Концептуальное проектирование сложных решений

Установление сущности «вещей» – чрезвычайно непростое, но важное дело. Конструктивно искать сущность «вещи» как того, что едино в разнообразных аналогичных «вещах». Известно, что «каждая вещь нами мыслится и называется как определенная сущность лишь в предположении присущего ей единства и тождества» [54] .

Формулировка сущности предмета представляет собой построение очищенного от терминологического украшения определения. Чаще всего это метафора, образ, символ. Вспомните как в детстве мы легко и точно давали прозвища одноклассникам. Прозвище тогда «открывало» и демонстрировало сущность, определяло отношение к человеку. По прозвищу можно узнать о человеке то, чего не видно с первого взгляда.

Образно выраженная сущность наводит нашу мысль на состав и «устройство» ее компонентов, побуждает к ее раскрытию в понятиях. Определение сущности предмета вносит в мышление новую «порцию» смысла. Это помогает понимать конкретное через абстрактное. Сущность эвристична. Определив сущность явления, мы можем открыть в нем нечто новое, что еще не наблюдается.

Заметим, что к определению сущности исследователя должны «подталкивать» предпосылочные суждения, аккуратно собранные на предыдущих шагах развертки знания. Новый или иной перечень этих суждений, скорее всего, приведет к иной сущности. Например, мышление организации по другой аспектной «линии» могло вызвать аналогию «трамплина». Тогда сущность ее раскрывалась бы в виде некоторой «разгонной дорожки», «подкидной доски». Согласитесь, это совсем не то, что «управляемое противоречие». Отсюда должно быть понятно, какова важность тщательной работы на каждом повороте «волны». Но важнее и сложнее всего – этот переход, переход от мышления фрагментарных свойств к сущности, к целому.

Если в изгибе линий Вы вдруг увидите печаль, или сомнение, или улыбку Бога, то знайте – это и есть открытие, а Вы – художник. Открывают художники, а постулируют аналитики.

Но в практике добычи содержания знаний о «вещах» оба потока мышления присутствуют одновременно. Формулировка сущности чаще всего появляется на пересечении восходящих и нисходящих потоков мысли. При этом часто оказывается, что между предпосылками к выведению сущности и ее самой прямой, явной зависимости нет. Думаю, что всегда можно указать на то, что выражение сущности не выведено непосредственным образом из предпосылок. Это так, поскольку там, где суждения уже не могут опираться на факты либо известные законы рассматриваемого плана существования объекта, обычно осознанно или нет, привлекаются законы, действующие на другом, более «тонком» плане. Сущность – категория метафизическая, «искать» ее следует среди идей, а не «вещей».

Богатой коллекцией идей для такого рода построений все еще обещает быть общая теория систем. Так, одно из конструктивных направлений в ней выстраивает теорию систем как теорию системных классов [56] . В этом подходе понятие каждого класса систем по сути представляет собой некоторый метафизический портрет класса объектов, проявляющих различные свойства. С использованием таких понятий порождение сущностей по результатам мышления отдельных свойств «вещей» становится почти автоматическим процессом: «видим» простой отклик на внешнее воздействие – стало быть, это динамический процесс; «видим» смену качества объекта – это развитие; циклическое поведение вокруг некоторой встроенной во внутрь нормы – это целенаправленное поведение и т. д.

Другим не менее мощным методологическим инструментом на этом этапе развертывания идеи выступает метод аналогий, основанный на фундаментальном принципе или законе Аналогии: «Как наверху, так и внизу». Интуитивным воплощением этого закона являются ассоциации. Наиболее богатой областью идей уровня сущностей явлений и вещей следует признать символы древней культуры, нумерологические, астрологические и другие якобы нетрадиционные, ненаучные образцы знания.