Анджей Перовски - ЮНОНА и АВОСЬ, или Развод длиною в четверть века

Были и другие шаги. Уже «не словом, но делом» Юнона давала понять Андрею, что ей не безразличны проблемы фирмы и что на неё можно рассчитывать. Она по собственной инициативе стала задерживаться на работе, чтобы доделать начатые и незавершённые задания. В те месяцы конца 1995 года бизнес россиянина бурно развивался, документов было очень много, и шеф, конечно же, не мог не отметить усердия молодой сотрудницы.

Спустя много лет, пытаясь анализировать начало их отношений, россиянин по-прежнему не мог понять, был ли с её стороны это тонкий (и надо сказать правильный, попавший в точку) расчёт, или же это было искреннее желание помогать владельцу фирмы. Конечно же, с надеждой, что это желание помогать будет замечено и оценено.

Так или иначе, старания Юноны достигли цели: и без того симпатизирующий ей Андрей был подкуплен таким отношением к нему лично и его фирме (это было даже, пожалуй, важнее в тот момент). Постепенно между ними начали незаметно устанавливаться те субтильные, почти неосязаемые отношения, когда что-то уже витает в воздухе, угадывается, но дать определения этому ещё нельзя. Особенно мило выглядело смущённо-почтительное отношение польки к шефу. Сказывалась и разница в возрасте: ей – двадцать два, ему – тридцать пять. Та её внимательность при выслушивании поручений очень импонировала Андрею, возможно, такое трепетное отношение ко всему, что он говорил и было залогом старательной работы польки. Автоматически это привело к тому, что круг её служебных обязанностей стал расширяться, шеф постепенно поручал всё более ответственные задания. Юнона постепенно начинала быть не просто полезной, но и незаменимой.

Это был конец 1995 года. Как же всё изменилось через двадцать пять лет!

И если цель одна

И в радости и в горе,

То тот, кто не струсил

И вёсeл не бросил,

Тот землю свою найдёт.

Видимо, цели у Андрея и Юноны были разные. Изначально.

Мудрый не тот, кто знает ответы на все вопросы, а тот, кто знает вопросы, на которые нет ответа.

Урсула Ле Гуин

У родителей жены Андрея была дача в Подмосковье. В советские времена слово «дача» подразумевало, как правило, участок в шесть соток и летний (иногда и утеплённый, приспособленный к зиме) домик. Хотя бывали и исключения. В описываемом случае это был деревенский дом в посёлке Алабушево, с небольшим участком, хозяйственными постройками и даже маленьким прудиком, где летом успевали завестись головастики и мелкие рыбёшки.

В этом-то доме тогда, в далёких восьмидесятых, Андрею первый раз в жизни довелось столкнуться с необъяснимым с точки зрения материалистических наук явлением. Дом был двухэтажный, старый, деревянный. Внизу находились застеклённая терраса, столовая и большая комната. Наверху – только одна спальня. И оказалось, что когда Андрей, поднявшись по скрипучим ступеням лестницы, входил в эту спальню, пахнущую яблоками, сушёными травами и старыми книгами, он начинал испытывать очень странное ощущение. В первые же тридцать секунд появлялось чувство какого-то дискомфорта, хотелось поскорее развернуться и выйти. Если же, пересилив себя, Андрей оставался на верхнем этаже дольше – минуту или две, то в животе начинался странный процесс – появлялось непонятное тянущее ощущение: как будто немедленно надо поспешить в туалет. Причём сознание ясно подсказывало, что желудок и кишечник работают нормально, и «позывы» эти имеют совершенно иную причину. Какую – Андрей понять не мог. Но стоило спуститься вниз – на первый этаж, как всё тут же приходило в норму.

Проведя в течение нескольких месяцев ряд «эспериментов» и убедившись, что это не случайное совпадение, а закономерность, физик-экспериментатор отказался от попыток понять причину происходящего. В голову не приходило ничего, кроме мистических мыслей о обитающих под крышей духах или других версий в стиле историй Эдгара Аллана По об убиенных в этой конкретной комнате. Что ж, дом был старый, куплен родителями жены от прежних владельцев – кто знает, какие тайны хранила его история?

Это был первый случай, когда какие-то нематериалистические законы давали Андрею знаки вполне физиологического характера. Прежде он не имел об этой теме никакого понятия и просто смирился с тем, что на второй этаж ему лучше не подниматься. Уже много лет позже, Андрею довелось прочитать, как Эрнст Мулдашев описывал ощущения людей, пытающихся продвигаться в подземных пещерах Харати. И тогда вспомнились его ощущения в подмосковном Алабушево, и он очень хорошо понял описываемую Мулдашевым ситуацию, когда какая-то невидимая, необъяснимая, не поддающаяся регистрации физическими приборами сила не давала ступить шагу исследователям, заставляя их повернуть назад и поскорее выбраться из пещеры.

Второй случай физиологического переживания нематериалистического свойства (как бы странно ни звучал этот оксюморон) Андрею «помогла» пережить всё та же жена. Дело было также в восьмидесятых, года два-три после свадьбы, что подразумевало появление хотя бы изредка конфликтов – не такое уж и нечастое явление в молодых семьях. «Медовый» период уже прошёл, а «притирка» характеров ещё не закончилась. Вот после одного из таких конфликтов – довольно серьёзного – уже поздно ночью Андрей попробовал уснуть. Лёжа в постели на спине, закрыл глаза. Мысли продолжали «кипеть». Рядом – буквально в двадцати сантиметрах от него лежала (и кажется, спала, впрочем такой уверенности не было) жена. И вот тогда-то и посетило его странное, доселе никогда не испытанное ощущение. Одновременно с мыслью о том, что вот тут, совсем рядом, почти вплотную, лежит его благоверная, пришло почти физическое чувство полёта на какой-то огромной высоте. Точнее, нет – даже не так. Было ощущение, что его тело не лежит на кровати, а парит в какой-то чёрной вселенской пустоте. И до ближайшего чего бы то ни было – сотни тысяч километров. То есть вокруг – ни-че-го! Причём это положение странного «зависания» совершенно чётко фиксировалось мозгом, как невозможное, поскольку вот тут – на расстоянии ладони – лежит и спит жена. Никогда не испытанная таким образом амбивалентность, дуальность ощущения запомнилась навсегда. Длилось это недолго, но очень ярко проиллюстрировало Андрею на уровне физиологии то, о чём в тот момент думалось: вот рядом человек, который должен быть самым близким, но его НЕТ рядом – он бесконечно далеко! И ты сам, один во всей этой чёрной Вселенной.

Отчасти что-то похожее Андрею довелось много лет позже ощущать в моменты практик по выходу из тела по методу Михаила Радуги. Но это уже совсем другая история, как писали братья Стругацкие.