Дебра Оливье - О чем молчат француженки

Мария Шнайдер : Я не знаю, как тебя звать.

Марлон Брандо : У меня нет имени.

Мария Шнайдер : Ты хочешь знать мое имя?

Марлон Брандо : Нет, не хочу. У тебя нет имени, и у меня нет имени. Здесь мы без имен.

Это к вопросу о том, что можно получить больше секса при меньшем объеме формальных сведений о личности.

Вот таким образом глубоко укоренившиеся реалии получают отражение в массовом сознании. Давайте займемся антропологией поп-культуры и сравним Натали Бай в «Любовных делах» и Дайан Китон в «Любви по правилам и без» ( Something ’ s Gotta Give ). Обе картины вышли на экран приблизительно в одно время и рассказывают о судьбе женщин в возрасте, приближающемся к бальзаковскому. Натали Бай играет героиню, открытую жизни и страсти, а Китон описывает себя, как «легковозбудимого, властного и всезнающего неврастеника». Героиню Китон зовут Эрика. Эрика носит водолазки даже летом, и когда в ее жизни неожиданно появляются любовь и секс, с головой уходит в ковыряние мелочей и деталей своей жизни и борьбу с чувством неуверенности. Она, как корабль без руля и без ветрил, несется по волнам жизни. За Эрикой начинает ухаживать не один мужчина, а сразу два: развязный мужчина в летах по имени Гарри (Джек Николсон) и молодой красавец доктор по имени Джулиан (Киану Ривз), который на много лет ее младше. При выборе из двух претендентов хочется надеяться, что героиня найдет язык хотя бы с одним из них. Но не тут-то было! В нее с тем же успехом могли влюбиться сто мужчин, но она бы и этого не заметила.

«Вы очень сексуальная женщина», – говорит ей галантный доктор, на что Эрика горячо возражает: «Нет, клянусь богом, что это не так». И после того как Гарри почти достигает заветной цели, происходит следующий разговор:

Эрика : Гарри, если ты не возражаешь, то я бы предпочла остаться с тобой друзьями.

Гарри : Друзьями? Я не готов быть твоим другом!

Эрика : Хорошо, я понимаю.

Гарри : Ты что, веришь в то, что мужчина и женщина после секса могут быть друзьями?

Эрика : Я дружу с моим бывшим мужем, и мы же с ним не только сексом занимались.

Гарри : У нас с тобой еще не было секса.

Эрика : Так что же это было, хотела бы я знать?

Гарри : Давай я тебе напишу, когда сам пойму.

Этот диалог напомнил мне очередную карикатуру из журнала New Yorker. Мужчина и женщина лежат в кровати. Она говорит: «Не понимаю, что это: начало чего-то, конец чего-то или это все, что есть, и больше ничего не будет?»

Нам такие переживания близки и понятны, поэтому вызывают улыбку. Французы не поймут такого юмора.

Когда мы в Америке говорим о любви, то хотим, чтобы все было ясно, как божий день. В вопросах сердца мы не терпим загадок и неопределенности, и мы ни в коем случае не стремимся ограничить получение информации личного характера от своего партнера. Напротив, мы любим, чтобы все было начистоту. Мы открываемся полностью. Вы наверняка понимаете, о чем я говорю. Помню, как недавно в Штатах на коктейльной вечеринке хозяйка попросила всех гостей встать в круг и рассказать о самом сильном и запоминающемся личном переживании. Одна женщина с копной рыжих волос воскликнула: «Это когда я в первый раз испытала многоступенчатый оргазм!»

Послушайте, дамочка, посторонним людям действительно нужно знать такие детали вашей личной жизни? Зачем нам обсуждать ее оргазмы?

Если вы спросите француженку о том, какие у нее оргазмы, она посмотрит на вас так, словно вы попросили ее раздеться, встать у шоссе и читать вслух Пруста. У нас же все иначе. Нам так и не терпится поделиться со всеми чем-нибудь личным.

Мы готовы кричать: «Моя половая жизнь просто потрясающая!» или то, что наше либидо исчезло, и мы теперь проводим зиму в тайм-шер во Флориде. Подобную откровенность французы и француженки сочтут пошлостью и дурным тоном. В книге «Французы и американцы: другой берег» ( French and Americans: The Other Shore ) французский консультант Паскаль Бодри пишет о том, что, согласно результатам одного крупного американского исследования на тему

секса, американцам положено пройти «приблизительно 50 этапных шагов, последовательно ведущих к сексуальному акту». Бодри делает вывод о том, что разница между американской и французской культурами «такая большая, что результаты этого исследования могут показаться французам смешными».

То, что в нашей культуре действительно смешно, это детское желание говорить громко и назидательно. Да, не будем отрицать, что и у французов есть свои собственные доморощенные секс-гуру и писатели, горящие желанием давать советы, которых никто не просит. Например, бывшая порнозвезда Бриджит Ляэ переквалифицировалась в секс-терапевта и иногда дает даже очень здравые и продуманные советы по вопросам половой жизни на радио (впрочем, предоставим самим французам решать, насколько ее советы умны и полезны). Кроме того, у французов есть некий доктор Лелю, которого можно сравнить с американским ТВ-доктором Филом [60], если бы тот специализировался на вопросах половой жизни.

Не будем забывать о том, что у французов существует большой пласт литературы сексуального характера (я уже упоминала небезызвестного маркиза де Сада). Однако, как вы догадываетесь, обычные французы отнюдь не проводят все свободное время в оргиях в средневековых шато, не устраивают садомазовечеринок и не занимаются на открытом воздухе сексом с незнакомцами, число которых сравнимо с числом персонажей в книге упоминавшейся выше Катрин Милле.

В вопросах любви и секса большинство француженок придерживаются мнения о том, что если создавать слишком много шума вокруг личной жизни, то она перестанет быть личной и потеряет свою ценность.

Возможно, французский философ Ролан Барт имел это в виду, когда сказал, что в Америке секс присутствует везде, кроме самого секса. Французы считают, что близость несовместима со стремлением раскрыть всю вашу подноготную для того, чтобы достичь общего понимания. Француженки придерживаются мнения о том, что подобное поведение сравнимо с поведением Дон Кихота и вообще убивает радость интимного общения. Они думают, что излишнее рвение и желание уничтожить все барьеры вредит тонким материям человеческой близости. Моя подруга Анна однажды выразила эту мысль так: «Некоторые вещи не стоят того, чтобы их произносили вслух. Они могут ранить или оказаться слишком сильными, а знание о них не пойдет на пользу человеку, которому вы их открыли. Когда женатый человек посещает психотерапевта, он рассказывает ему все про себя не для того, чтобы потом слиться в одно со своим партнером, а для того, чтобы научиться быть вместе, оставаясь при этом двумя разными личностями».