Дебра Оливье - О чем молчат француженки

Кстати, о судьбе с ее перстом. Это очень значимые слова (как и слово «карма», перекочевавшее из другого языка и совершенно потерявшее первичный смысл в новом культурном контексте). Одна из моих французских подруг любила повторять: «Моя карма переехала мою догму». Я не на 100 % уверена, что она имела в виду, но эта фраза всегда звучала к месту. Судьба предполагает, что вы даете возможность событиям развиваться естественно, не требуя полного знания всего и вся. Вы приветствуете тайну неизвестного, то есть не стремитесь дотошно планировать события и не пытаетесь все засунуть в коробочку или разложить по полочкам. Есть нечто, что в данный контекст событий должна привнести судьба.

И это вам «не любит – не любит». Здесь неуместны наши бинарные оппозиции противоположностей: черное– белое, правильно – неправильно, любовь – ненависть, успех – неудача. Судьба определяется не тем, что мы в данной ситуации поступим так или эдак. Судьбу невозможно планировать, потому что она имеет отношение к опыту переживаемого, а не к нашим рассудочным целям. У судьбы для каждого из нас свои планы, отличные от тех, что мы сами для себя составляем (и если вы со мной не согласны, значит, вы из тех, кто так поглощен планированием своей жизни, что не способен заметить этот очевидный факт, либо еще имеет достаточно жизненного опыта, позволяющего разглядеть эту истину).

Француженкам свойственна здравая доля фатализма, который помогает умерить стремление все анализировать и не откладывать радости жизни в любом возрасте. И раз мы уж заговорили о возрасте (потому что на самом деле существуют два стереотипа: сексуальная француженка и сексуальная француженка в возрасте), скажу, что француженки в возрасте накопили столько жизненного опыта и имеют столько информации, что больше никакой дополнительной информации им не нужно.

Француженки в возрасте не перестают быть активными участницами любовной игры, потому что они совершенно спокойно относятся к факту того, что они «выросли». Они осознают и принимают свой возраст. Эти француженки ведут себя соответственно своим летам и даже выгодно используют свой жизненный опыт. Они остаются сексуально желанными для мужчин – и не только для своих ровесников. Во Франции любовные связи между молодыми мужчинами и женщинами постарше нередки. И эти связи не имеют подспудной аморальной окраски, как в США (более подробно мы рассмотрим этот вопрос позже). Француженки не стараются скрывать свой возраст, отрицать естество зрелых этапов жизни. В отличие от американского кинематографа, где любовники обязательно должны быть молодыми, во французском кино есть много картин о любви 40– и 50-летних.

Француженки за сорок совершенно спокойно относятся к своим годам. Они ведут себя соответственно возрасту и выгодно используют свой жизненный опыт. Они остаются сексуально желанными для мужчин, причем не только для ровесников.

В Америке самые запоминающиеся влюбленные героини-женщины в возрасте оказываются либо сумасшедшими (Гленн Клоуз в картине «Роковое влечение»), либо алкоголичками (Энн Бэнкрофт в фильме «Выпускник»). Фильм «Выпускник» ( The Graduate ) вышел на экраны полвека назад. Мы можем посочувствовать сложной ситуации миссис Робинсон, переживающей уход молодости, но не собирающейся из-за своего возраста поставить крест на любви (хотя, конечно, характер у нее сложный и жизнь ее совершенно разбита), а также приветствовать то, что в погоне за страстью она готова отбросить мораль и ценности среднего класса.

Если бы миссис Робинсон была француженкой, она бы вела себя гораздо спокойнее. Можно сравнить картину «Выпускник» с французским фильмом, который в английском переводе назывался «Любовные дела» ( An Affair of Love ) [58], где французская актриса Натали Бай играет сексуальную женщину в возрасте, сравнимом с возрастом миссис Робинсон. Вот вкратце сюжет этой картины: Бай дает объявление в газете о том, что ищет мужчину исключительно для занятий сексом. Заметим, что героиня – не безнравственная развратница. Она ищет секс-партнера, но в этом нет ничего аморального. Ей нужна страсть, сексуальные переживания, которые дадут ей возможность лучше понять саму себя. Voilà [59] , появляется Сержи Лопез. Вроде бы во время их встречи Бай есть о чем задуматься. Может быть, Лопез серийный убийца? Или переносчик каких-нибудь заболеваний? Или просто тихий сумасшедший? Однако эти вопросы ее не волнуют. Единственный интересующий ее вопрос – волосатый Лопез или нет (не волнуйтесь, волосатый). Бай выдвигает следующие условия: они не должны знать имен друг друга, чем кто занимается, где живет и не спрашивать номер телефона. На фоне комнат отелей, скомканных простыней и впечатляющего размера ванн начинает развиваться любовная история. Сердца любовников устремляются друг к другу, но атмосфера загадочности, разбавленной приступами меланхолии, висит в воздухе, как густой туман.

В конце концов Бай и Лопез неловко признаются друг другу в любви. Зритель жаждет увидеть развитие «настоящей» любовной истории со свиданиями, шашлыками жарким летом, совместными планами о том, как они проведут отпуск и далекими перезвонами церковных колоколов. Однако постепенно оба любовника приходят к одному и тому же неприятному, но логичному выводу: как только они по-настоящему узнают друг друга (личная информация, сложности характера и жизни), вся эта информация переполнит девственно чистое эмоциональное пространство, в котором они находятся, и на том их роман и закончится. Поэтому они поступают так, как поступила бы любая другая французская пара – практичная, но выросшая на идеях экзистенциализма: они полностью прерывают свои отношения.

Американцы воспринимают подобный сюжет как полный жизненный провал, а французы считают, что такое развитие событий только подчеркивает ценность этой любовной истории. Для француженки важно то, что связь дает в смысле чувств и переживаний. А результат этой связи большого значения не имеет.

Этот пример иллюстрирует типичное французское качество – спокойное восприятие опыта как такового, который не обязательно должен к чему-либо приводить и заканчиваться свадьбой со сбором родственников и друзей.

Несмотря на отсутствие социально значимого результата, переживания любовников составляют неотъемлемую часть человеческого существования, а также познания любви и секса.

В нашей культуре такой подход не приветствуется. Ваша подруга вряд ли вас поймет. Ваша мама уж точно это не одобрит. «Эксперты межличностных отношений» непременно наложат вето на такое поведение. Какой бы сексуально заряженной ни была подобная связь, никто не хочет закончить так, как Мария Шнайдер в кинокартине «Последнее танго в Париже».