Сэм Харрис - Ложь. Почему говорить правду всегда лучше

К примеру, человек обычно должен быть героем, чтобы открыто критиковать деятельность своей компании: ведь из-за своей правдивости он, скорее всего, потеряет работу. Но в культуре честности быть правдивым становится намного проще. Мне интересны те перемены, которые мы можем сами сделать, чтобы, как в поговорке, «прилив заставил все корабли сойти с мели» (то есть перемены, от которых все только выиграют).

Ховард:Верно. И лично я не желаю иметь ничего общего с людьми, с которыми нахожусь, так сказать, на разных этических волнах. Какой бы привлекательной ни казалась сделка, если я не доверяю человеку (в том смысле, какой мы с вами вкладываем в это понятие), я не хочу вести с ним никаких дел, какими бы прибыльными те ни обещали быть.

Но проблема в том, что современная жизнь состоит преимущественно из сделок. Я только что совершил покупку на Amazon.com, и для этого не нужен был продавец. Достаточно было кредитной карты и нескольких щелчков мышью. Если сегодня зайти в супермаркет, лазерная система считает и укажет цену, а сотрудник магазина разложит покупки по пакетам. А в прежние времена все выглядело иначе: «О, вы купили спагетти. А не хотите взять к ним соус?» Сегодня нет ощущения того, что человек, упаковывающий купленные мной продукты, является моим единомышленником и разделяет со мной процесс покупок.

Приведу пример, который я назвал «Молоток из хозяйственного магазина». Женщина выбрала в магазине молоток, а когда собиралась расплачиваться, продавец поинтересовался: «Для чего вам этот инструмент?» Покупательница ответила: «Муж поручил мне купить. Мы хотим повесить на кухне несколько картин». Тут продавец вполне мог предупредить женщину, что она выбрала профессиональный плотницкий молоток, а для ее целей сгодится другой, который стоит в три раза дешевле. Вот в этом и заключается разница между сделкой и отношениями. Если вас заботят благополучие и удобство других людей, тогда, мне кажется, вы готовы к такому уровню честности. Но, похоже, наше общество утратило эту черту.

Мы далеко продвинулись в технологическом плане ― это здорово, но совсем не похоже на то, как мой отец управлял бакалейной лавкой. Он знал по именам всех окрестных детей и их родителей. И если у ребятишек не хватало мелочи на булку, никаких проблем не возникало: они могли принести деньги в следующий раз. Сегодня подобное встретишь редко. Сегодня мы пользуемся кредитными карточками и поэтому нет нужды в столь щедром проявлении доверия и вежливости. Этот тип отношений фактически отжил свое.

Харрис:Системные перемены способны либо укрепить, либо разрушить этические связи с другими людьми. Это подводит нас к закономерному вопросу: есть ли какие-то важные поступки этического характера, которые требовали бы от человека пожертвовать нравственностью? Я немного рассуждаю об этом в книге, когда рассматриваю суть шпионажа. Моя позиция такова: какими-то видами деятельности я бы не стал заниматься ни за что. Подозреваю, что они по своей сути губительно воздействуют на человека. Но при этом они нужны и важны. Я имею в виду, в частности, шпионаж и опыты на животных. Я не хотел бы целыми днями снимать скальпы у подопытных крыс, но не могу с уверенностью утверждать, что не следует использовать крыс в медицинских исследованиях. Итак, если вы, конечно, стоите на позиции человека, который считает шпионаж необходимым, что вы думаете о полной лжи жизни шпионов? О лжи, которая неизбежна при работе в ЦРУ?

Ховард:Можно также представить, каково приходится полицейским под прикрытием…

Харрис:Да, это еще более наглядный пример, особенно если иметь в виду, что эти полицейские проводят в жизнь хорошие законы. Если полицейские под прикрытием обманывают людей для того, чтобы восторжествовали законы против наркотиков, думаю, мы оба поставим под сомнение подобные методы работы. Они неэтичны.

Ховард:Именно. Я бы хотел сначала удостовериться, что полицейские стоят на страже правильных законов. Если найден серийный насильник – прекрасно. Я рад, что полиция выполняет свою работу и отдает таких людей в руки правосудия. Все мы платим гигантскую цену за жизнь рядом с теми, кто нарушает нормы поведения. Мне, например, очень хочется жить в мире, где не нужно пользоваться паролями. Но мы вынуждены ставить пароли и охранные сигнализации… Если заехать поглубже в провинцию, то можно удивлять там местных жителей рассказами о том, что вы не оставляете ключи в машине и запираете двери на замки.

Вот почему я выступаю за жесткую систему по выявлению нарушителей норм поведения. И в основе ее должна лежать компенсация убытков. Объясняю: из-за поступков преступников другим людям приходится постоянно раскошеливаться. Меня никогда не грабили, но из-за грабителей я трачу уйму денег на страховки и прочие меры безопасности. Я считаю: если человек совершает противоправные действия, то он должен нести все сопутствующие издержки. Но это долгий разговор.

Харрис:Согласен с вашей точкой зрения. Наша система правосудия должна обязывать преступников возмещать долги обществу, вместо того чтобы общество бесцельно из-за них страдало.

Ховард:Но это тема отдельного разговора: какие виды преступлений совершаются в обществе, как разыскивать преступников, какие приговоры им выносят, какое наказание они несут. Об этом можно написать отдельную книгу, ведь все это исключительно важные вопросы.

Харрис:Вне всяких сомнений. Что же, Рон, увлекательный у нас вышел разговор. Думаю, читатели вынесут много полезного для себя из ваших рассуждений. Спасибо, что нашли время пообщаться со мной. И позвольте еще раз повторить на случай, если я еще не говорил этого лично: ни одни курсы не были для меня так значимы, как ваши лекции в Стэнфорде. Редкому преподавателю удается сделать мудрость неотъемлемой частью академического процесса. Но вы блестяще с этим справились и справляетесь на протяжении нескольких десятилетий. Поэтому мне просто хочется поблагодарить вас.

Ховард:Всегда пожалуйста. Было очень приятно беседовать с вами.

Приведенные ниже вопросы и комментарии прислали читатели первого издания электронной книги «Ложь». Большинство этих текстов были отредактированы, чтобы акцентировать в них ключевые моменты.

1. По вашему мнению, человек, который неискренне хвалит другого или прибегает к белой лжи, относится к своему собеседнику как к ребенку. Отсюда следует мой вопрос: считаете ли вы, что лгать детям – приемлемо?

Как родители, мы обязаны сохранить доверие своих детей, а ложь, как мне кажется, самый верный способ утратить его. Разумеется, сообщая правду, мы должны облекать ее в ту форму, которую дети в состоянии принять. Для этого нередко требуется пропускать подробности, которые сбивают детей с толку или вызывают у них ненужное беспокойство. Между детьми и нормальными взрослыми существует одно важное различие: дети в гораздо меньшей степени способны осознавать и блюсти свои интересы. Поэтому в некоторых ситуациях может возникнуть необходимость успокоить или мотивировать их с помощью лжи. Но, по моему опыту, подобные ситуации практически никогда не возникают. Моей дочери почти пять лет, и я солгал ей всего лишь один раз. Мы искали в Интернете детские стишки и случайно зашли на страницу с гравюрой XVI века, где было изображено обезглавливание человека. Пока я лихорадочно сворачивал эту страницу, дочка потребовала объяснить увиденное. Я отделался какой-то глупостью вроде: «Это очень древняя и очень непрактичная форма хирургической операции». Ответ поставил ее в тупик, что мне было только на руку, и моя дочь по сей день пребывает в неведении относительно человеческой жестокости. Но я сомневаюсь, что была необходимость даже в такой лжи. Просто я медленно соображаю.