Евгений Попов - Социализм и судьба России

«…главная задача сегодня – борьба за возрождение отечественной государственности..». И она до сих актуальна, поскольку отечественной государственности у нас нет: страна находится, в значительной мере, под внешним управлением.

Понятен и резко осуждаемый «исчерпанный лимит на революции».

Приведём соответствующую цитату полностью: «Россия исчерпала свой лимит на революционные восстания. Но это не значит, что россияне согласны на роль жертвы, которую ведут на заклание ради благополучия соседей. Безумству прогнозируемой бойни большинство граждан страны отдает предпочтение сугубо мирным формам возврата России на путь стабильного устойчивого развития, где мерой благополучия станет… сам человек, его коренные жизненные потребности, вписывающиеся в бессмертную формулу прогресса всего человечества: свободное развитие каждого есть условие для свободного развития всех» [36, 95].

Т.е. здесь мы видим справедливое опасение, что вооруженное восстание в современную эпоху, скорее всего, окончится неудачей благодаря помощи реакционному режиму России со стороны империалистического Запада. Сейчас не 1917 год, когда империалистические страны были заняты войной и не смогли своевременно задушить революцию. Сейчас они свободны и уже знают, насколько опасно для капитализма будет возрождение социализма в России. Т. е. и здесь Зюганов прав: шансов на победу вооружённого восстания, практически, нет.

Отказ от монополии коммунистов на власть также естественен: как же можно создать союз, если ты сразу заявляешь, что будешь главным. О том, что это именно стремление к компромиссу, а не изменение мировоззрения Зюганова, говорит выдержка из его интервью радио «Свобода» в июле 1993 г. (т. е. примерно в то же время, что и приведённые выше высказывания о недопустимости монопольного положения партии): «А с другой стороны, людей задурили настолько, что они до конца не сознают, что КПСС не была, собственно, в прямом смысле просто партией. Это был государственно образующий стержень. И сломав его, потеряли Союз» [35, 11]. Т. е. Зюганов прекрасно понимает, что КПСС была не партией, а руководящей силой общества (государственно-образующим стержнем в его формулировке).

Зюганов последовательно боролся за воплощение своих идей, но жизнь расставила всё по своим местам. Все широкие объединения одно за другим разваливались. В том числе и последнее, наиболее широкое – НПСР. Основных причин можно назвать две.

1) Не все хотели объединяться. Церковь за исключением отдельных священников ни в каких объединениях не участвовала. Это и понятно: религия почти всегда за власть: «Всякая власть от бога». Что касается патриотов, то оказалось, что их мало. Они не смогли создать сколько-нибудь значительных политических партий. В объединениях они пытались навязывать свои взгляды, использовать КПРФ как силу для вхождения в выборные органы власти и при любом удобном случае предавали коммунистов.

2) Союзники оставались на своих идеологических позициях и продолжали в основном оголтелую критику коммунистической идеологии и Советской власти.

В итоге КПРФ пришлось действовать самостоятельно вместе с неорганизованными беспартийными сторонниками.

Т.е. Зюганов как будто бы потерпел полное поражение. Не нужно было ни с кем объединяться, как сразу советовали оппоненты? Нет, нужно было. Нужно было это пройти на практике. Во-первых, чтобы не считать, что мы потеряли очень важный шанс. А, во-вторых, неудавшиеся союзники сами себя разоблачили, от них откололась часть рядовых членов, из которых некоторые вступили в КПРФ.

Широкого блока народно-патриотических сил, как мечтал Зюганов, не получилось. В результате КПРФ осталась единственной реальной оппозиционной силой. Но в этом нет вины КПРФ. Хотя, конечно, критики Зюганова и КПРФ, такую вину находят. Эту критику мы рассмотрим ниже.

Взгляды этого периода приведём по книге «Идти вперёд». Ниже для примера изложены три наиболее важных вопроса: оценка причин контрреволюции, классовая структура общества, условия победы мирной революции.

Основной причиной признаётся уже не внешняя, а внутренняя причина:

«… вся история коммунистического движения в России и СССР стала во многом историей борьбы двух партий – партии патриотов и партии национальной измены. Партия национальной измены временно победила в 1991 году … в руководстве страны и партии взяли верх процессы распада, которые переросли в прямое предательство клики Горбачёва и позволили произойти тому, о чём мечтали недруги нашего Отечества от Мамая до Гитлера…» [37, 177–178].

Т.е. признаётся, что контрреволюция была организована предательской Горбачёвской верхушкой партии. Зюганов приводит также способствовавшие победе контрреволюции причины экономического и политического характера.

Во-первых, он считает, что одной причин являлось бюрократическое управление экономикой.

«В конечном итоге все это привело ко все большему блокированию главной материальной и моральной основы социализма – общественной энергии и инициативы трудящихся, свободной самодеятельной организации народа, к нарастанию элементов экономического и политического отчуждения ».

Здесь явное преувеличение стремления народа к «свободной самодеятельной организации». Выражение уверенности в этом стремлении свойственно марксистам. Но материальное – первично, поэтому люди хотят прежде всего обустроить свою личную жизнь, опираясь только на свои силы, поскольку возможность сделать это через коллективную организацию является делом гораздо более трудным.

Дело не в том, что управление экономикой было бюрократическое (другим оно просто не может быть), а в том, что оно было неэффективное. И, кстати, признаком эффективного управление является, в том числе, и умение руководства (бюрократии) способствовать пробуждению «общественной энергии и инициативы трудящихся, свободной самодеятельной организации народа».

Во-вторых, он критикует Хрущёвскую программу построения коммунизма.

«В дальнейшем, когда задачи непосредственного выживания страны были успешно разрешены и встала задача развития социализма на его собственной основе, было допущено еще одно грубое упрощение социалистической идеи.

Принципиально верный лозунг «максимального удовлетворения возрастающих потребностей трудящихся» остался на уровне абстрактного, внеисторического представления о человеческих потребностях, их связи со способом производства. Из поля зрения выпало то обстоятельство, что большинство потребностей не даны человеку «от природы», а носят общественный характер, определяются уровнем развития его способностей и служат ему для реализации их в окружающем мире. Вне такого понимания коммунистический принцип «От каждого – по способностям, каждому – по потребностям» совпадает с буржуазным идеалом «сверхпотребления» и целиком обессмысливается.