Алессандро - Как бороться с шизофренией?

Попробую ответить на возможный вопрос, как вести себя, чтобы не баловать детей. Необходима уверенность, когда вы их наказываете. И дело не совсем в «мужской руке». Когда я учился в средней школе, мама, которая была глубоко верующим человеком, решила взять меня с собой в монастырь. Там нужно было что-то делать по хозяйству. Передо мной поставили ведро с водой, дали тряпку и попросили помыть полы в одном из строений. А я начал ходить туда-сюда и «изучать фронт работ». Кстати, он был совсем небольшим и посильным. Когда монах увидел, что ничего не происходит, он твёрдо сказал, что я останусь без ужина, если не управлюсь со всей поверхностью до шести часов. По его голосу было понятно, что наказание неминуемо. Он был уверен в своей правоте. Испугавшись, я быстро сделал всё, что необходимо. Позже, когда у нас с бабушкой и дедушкой начались проблемы из-за того, что я не особо помогал им на даче, они пытались использовать этот приём, но как-то слишком неуверенно. Я чувствовал, что если буду спать полдня, ничего не делая, то никаких последствий не будет. А они должны были быть…

После окончания школы я по собственному желанию сменил пять факультетов. Все они были гуманитарными. Отчислялся, как правило, ещё на первом курсе, а своеобразным рекордом стали полтора года на отделении психологии. Эти метания я объяснял себе тем, что не могу найти своё. Ну как же узнать, пока не попробуешь!.. Однако от своих проблем не убежишь. На самом деле мне было всё труднее учиться из-за нарастающей шизофрении, но я не понимал этого. Мало кто понимал. Никому не рекомендую становиться «вечным студентом» и жалею о таком прошлом. Дело в том, что каждый раз круг общения сильно меняется: к новым однокурсникам нужно долго привыкать и притираться. О прежних начинаешь забывать, вот и они про тебя забывают – лучше, когда приятели остаются одними и теми же. Однако если вам так и хочется отчислиться, нужно остановиться и поразмыслить: скорее всего, что-то мешает учиться. Лучше откровенно поговорить с теми преподавателями, с кем уже завязались отношения. Они повидали многое и предложат вам решение, которое может стать хорошей профилактикой шизофрении.

Другой проблемой было то, что я мог закончить общение безо всякого повода. Вокруг были открытые и дружелюбные ребята, которые стремились поддерживать отношения. Но в какой-то момент я прекращал отвечать на звонки и удалял всех из социальной сети. Считал, что мы не очень подходим друг другу, и надеялся найти других. Прямо как с факультетами… Да кому же это понравится! Однажды рядом не осталось вообще никого. Понимаю, что сам был виноват в этом. Что имеем – не храним, потерявши – плачем… Всё это тоже были не очень здоровые моменты, и я жалею о них. Беседуя на эту тему, дедушка как-то поделился своим примером. Он не всю жизнь работал на одном месте. Когда его что-то переставало устраивать, он искал более подходящую вакансию, но помалкивал об этом. А то ведь и безработным можно остаться! И лишь когда всё складывалось, сообщал новость на прежнем месте. Люди не предприятия, просто дедушке, возможно, так было проще обсуждать эту проблему. Надеюсь, я усвоил то, что он имел в виду. У меня три верных друга уже десять лет.

Думаю, если бы я прислушивался к мнению других после выпуска из школы, это могло стать хорошей профилактикой шизофрении. Предвидеть, к чему приведут те или иные решения, особенно импульсивные, было слишком трудно. Однако те, кто пытался уберечь меня от ошибок, не могли достучаться. Более того, иногда я специально поступал наперекор советам. Никому не рекомендую так делать. Взять те же поступления в университет и отчисления – всё это была большая ошибка. И спустя годы сижу у разбитого корыта, не имея специальности. Можно было перевестись на заочное отделение, где расписание занятий попроще, или вообще больше «не входить в реку» высшего образования. Я должен был прислушаться к своему профессору психиатрии, который однажды порекомендовал именно это. Он понимал, что мне слишком тяжело учиться, и толку всё равно не будет. Кроме него были и другие мудрые люди, помогавшие мыслить более трезво. Благодаря им я постепенно и научился видеть наперёд, надеюсь. И хочется рассказать, как всё получилось.

Например, умудрённый опытом Р., с которым мы тесно общаемся уже двенадцать лет, с самого начала учил меня уму-разуму. Думаю, он сразу понял, что беседы «по-взрослому» не помогут. А когда я начал лечиться от шизофрении, он ждал, пока сработают нейролептики и мозг придёт к какой-никакой норме. Видя, что ученик совсем не воспринимает важное, Р. пытался воспитывать по мелочам. Очень часто он в присущей ему манере делал это с добрым юмором и сарказмом. Благодаря этому я и стал прислушиваться к его «урокам». Они были ненавязчивыми и не казались занудной опекой. Наоборот, мне хотелось виновато улыбаться, когда Р. шутил: «Старина, если вы наденете в мороз лёгкую ветровку, то я вас ещё переживу…» Всем, кто узнал себя в этой истории, желаю найти своего забавного Р., который будет вразумлять, когда увидит в этом необходимость. Зимой я стал-таки одеваться по погоде. А не так давно сказал своему благотворителю огромное спасибо прямо во введении к автобиографии. Р., вы – лучший человек в моей жизни!

До начала тяжёлых периодов шизофрении многие помогали мне, хотя бывало, что людям приходилось терпеть мой скверный характер. Несколько учёных не отвернулись и позже. Может быть, они видели потенциал. Я очень благодарен всем вам, мои благотворители! Однако чувствовать помощь других получалось не всегда. Считал даже, что все, кто помогал мне бороться с постепенным началом моей болезни, не искренни и корыстны. Казалось, что они искали во мне «сына», не имея такового в жизни. Позже, в периоды психоза, я и вовсе увидел в них «агентов системы», которые приставлены следить, чтобы я не понял что-то запретное. И которые специально говорят то, что удерживает мои мысли в дозволенных рамках. Это был бред как он есть, и вовсе не нужно размышлять над ним. Всё изменилось, и как же здорово, что со временем я стал чувствовать симпатию и искренность других людей! Но вряд ли в этом их заслуга – скорее дело в моих нейролептиках и их аккуратном приёме. Однако могу вспомнить интересные психологические моменты и здесь.

Кажется, я всегда чувствовал искренность одного человека, который помогал. Это Н., преподавательница на отделении психологии. Секрет в том, что по первому образованию она биолог, а я ещё со школы был уверен, что у людей всё определяется именно биологией и ничем другим. Может быть, поэтому и начал видеть в Н. «гуру», которая знает о поведении всё на свете. Мог подойти к ней с личным вопросом. Она стала моим своеобразным идеалом, а такие люди кажутся бесконечно искренними – наверное, это и помогло чувствовать, что её помощь идёт «из души». Она была одной из немногих, кому я доверял в те годы. В голове всё перемешалось, и я подозревал всех людей в самых немыслимых вещах. Общение с Н., возможно, чуть ослабило растущую шизофрению или отодвинуло во времени. Позже, уже во время явного психоза, я не считал, что мой «гуру» – «агент системы». Постарайтесь не пропустить такого человека, и пусть всё сложится. Н., как мне повезло с вами! Говорю огромное спасибо и с нетерпением жду вашу первую книгу.