Евгений Казача - Улица мира арабской вязью

Корабль начал сбрасывать скорость, и я чувствую, как моё плечо налегает на плечо сидящего слева. Один за одним стали запускаться двигатели всех БМП и машины приготовились рвануть вперёд. По корпусу забарабанили снаряды малых калибров как градины по крыше автомобиля. Звуки разрывов доносятся теперь отовсюду, со всех сторон, справа, слева, спереди. Носовые турели ревут не уставая, зачищая место под высадку. Вот-вот корабль натолкнётся опорами на грунт, и мы на берегу. Если повезёт и берег будет пологим, то даже ноги не замочим.

«Внимание! Касание!» – звучит голос командира по внутренней связи. Все мгновенно пригнулись и обхватили колени руками. Тут уж никого упрашивать не пришлось, даже Бекешева.

Удар! Нет, это ещё не касание. Видимо снаряд попал в нос корабля. А что если главный люк заклинит? Что тогда? Уйдём обратно в море или останемся на берегу?

Толчок! Сильный скрежет и шум трущегося о песок металла. Огромные лыжи-опоры корабля скользят по песку и камням. Всё, остановились. Металлический лязг и звук удара платформы главного люка о грунт. Выходит, открылся. Среди общего шума едва слышно, как на негостеприимный берег с рёвом высаживаются машины первой роты. Хотя, какие мы гости?…

Я помню, конечно, из летучки кое-что про тактику нашей высадки. Первые роты каждого из батальонов сразу после высадки спешиваются, занимают побережье и прикрывают остальных, которые тем временем не останавливаясь уходят вперёд и подступают к городку Рас Аль Джифан. Занимаем его и небольшой аэродром неподалёку, закрепляемся, а потом уже начинаем зачищать побережье.

«Приготовиться к высадке!» – прозвучало из динамиков, зашипел воздух в системе герметизации отсека и по характерному звуку я понимаю, что гидравлика поднимает многотонную переборку прямо перед головными машинами нашей коробки. Впереди лязг уходящих первых экипажей, наша БМП дёрнулась вперёд, и стальные гусеницы яростно заскребли по палубе, будто бы когти пленённого зверя, перед которым вдруг распахнулась дверь его клетки.

Гул, скрежет, короткий съезд под уклон, затем толчок, и вот уже гусеницы вовсю месят мягкий сырой песок. Моторы ревут всё сильнее и БМП, набирая скорость, уходит вперёд. Я вновь прильнул к смотровой щели.

Сейчас где-то часа четыре утра. Начало пятого, может быть. Довольно светло. Полнолунье. Песок в лунном свете отдаёт бледно-желтым, призрачным. Чёрные каменные глыбы совсем не отбрасывают на нём теней. Из квадратной пасти десантного корабля выскочили две последние машины моей роты, спустились на берег и, отбрасывая назад песок траками, поспешили догонять остальных.

Метрах в двухстах, упершись мордой в каменистый берег, стоит точно такой же, как и наш, корабль второго батальона. У него здорово разворотило надстройку снарядом или ракетой, но, видимо, не достаточно сильно, для того, чтобы его вывели из боя.

Из второго десантника уже высаживаются машины шестой роты, значит, пятая уже ушла вперёд и нам придётся её нагонять.

Ещё дальше от корабля второго батальона корабль третьего. И совсем далеко, только готовится к высадке, четвёртый десантник.

А это ещё что там? Что-то большое и плоское, как будто спина гигантской черепахи. И вода вокруг прямо кипит! Какой-то корабль или лодка? Очень странный. Не из наших. На летучке не предупреждали, что на этом участке будет кто-то кроме нашего полка. Обзор перекрыла морда одной из БМП, идущих позади, и я больше ничего не успел рассмотреть. Ладно, потом разберёмся.

Рота уже отошла от берега где-то на полкилометра и машины уже не прыгают по камням, не ныряют в ямы, а катятся по ровной поверхности. Дисковые роторные двигатели, к одному из которых я сейчас сижу спиной, внезапно «потухли» и остался только заунывный ноющий гул электродвигателя. Бой на берегу уже утих. Только изредка снаряд упадёт где-то далеко в море или какой-нибудь шальной трассер прилетит откуда-то из пустыни и ударит в борт корабля, но на него никто уже даже не обратит внимания. Изредка вспыхивают огни от шестиствольных пушек, окопавшихся на пляже БМП, и в чёрное небо отправится поток раскалённого метала. Вот как сейчас: ввысь взмыла яркая белая струйка, рассыпавшись высоко в небе на отдельные искорки, и громыхнул взрыв. Снаряд сбили. Или ракету.

Впереди всё чаще стали слышаться разрывы снарядов и гранат, а в смотровую щель можно увидеть, как проносятся мимо бешеные трассеры, так и не нашедшие себе цели. Ещё слышно как пятая рота огрызается рёвом пушек и грохотом автоматических гранатомётов.

Снаряд разорвался совсем недалеко справа и машины нашей роты, до сей поры шедшие в шахматном порядке, в колонну по два получили команду рассредоточиться и шустро рассыпались, образуя кольцо вокруг командирской машины. Вон уже не далеко справа волчьей стаей стелется по земле колонна шестой роты, стремясь догнать пятую и изредка давая короткие залпы в сторону противника. А за нами следом подтягиваются машины второй роты.

Первые шальные пули затенькали по броне, высекая искры. Машина, идущая впереди, ответила огнём, осыпав нашу БМП грудой стреляных гильз. И вслед за ней то там то тут машины стали озарять всё вокруг ярким бело-красным светом.

Я отрываюсь от смотровой щели и осматриваюсь в отсеке. Всё спокойно, как всегда перед боем. Бекешев, сидящий напротив, не отрывается от своей смотровой щели, снайпер и гранатомётчик, крайние с той стороны, тоже смотрят в триплексы, остальные сидят почти неподвижно, изредка покачивая головами в массивных шлемах.

Над головой раздался короткий оглушительный рёв, машину качнуло назад и немного в сторону.

«Макс решил пострелять» – подумал я.

Макс – это Максим Терехов, огневой оператор нашего экипажа.

«Тушканчика увидел, наверное, в тепловизоре» – пошутил я и не успел насладиться своим остроумием как позади раздался звук сильного удара, и множество осколков осыпало корпус нашего БМП. Бросаюсь к смотровой щели.

Машина, идущая справа позади в строю! Снарядом её разворотило всю левую часть оружейной платформы, левый ракетный стек оторван! Хорошо – ракеты не сдетонировали! Радар от удара покосился вправо, левая пушка обвисла и навалилась на ствол левого гранатомёта. Надеюсь, у стрелка хватит ума не стрелять из него. Видимо, весь экипаж цел и машина продолжает сохранять своё место в строю.

Меж тем всё жарче. Мы уже далеко вклинились вглубь территории противника и теперь нас обстреливают не только с фронта, но и с флангов и даже сзади. Колонны вынуждены вести круговую оборону и яркие трассы то и дело расходятся в разные стороны.

Пара штурмовиков прошла на малой высоте. Совсем уже не опасаются атак с земли. Да и кого им бояться? Зенитки наверняка раздолбали все, а одиночным стингером их не возьмёшь. Слышу свист вертолётных двигателей сверху.