Евгений Казача - Улица мира арабской вязью

Сколько ещё сидеть? Спина и ноги ужасно занемели. Уже минут пять не слышно ни единого выстрела. И взрывов тоже не слыхать.

Вижу движение. Вон одна фигура, за ней ещё одна. Штурмовики возвращаются. Значит, проходы готовы. Сейчас разобьемся на группы и вместе с техникой будем пробираться к центру города. Займём его, и оттуда будем начинать зачистку, я думаю.

Вдруг в окне дальнего здания показалось светлое пятно! Что-то живое! Не один из наших – тепловой фон слишком велик. Я нацеливаюсь на это место, и точно – чья-то спина в окне! Как будто учуяв, что за нею наблюдают, спина сорвалась с места и скрылась за косяком двери. Не знаю почему, но я всё равно жму на спусковой крючок, и винтовка, вздрогнув, отправляет в полёт тяжелую разрывную пулю, глядя ей вслед одиноким чёрным глазом дула.

В оптику прицела я вижу, как пуля врезается в то самое место, где только что была спина. Вспышка, искры и клубы пыли. Выбоина в стене. И зачем я стрелял? Бред какой-то…

Уже на востоке заблестел край восходящего солнца, когда за спиною заревели один за другим моторы БМП и я получил команду выдвигаться вперёд и соединиться со штурмовиками. И вот уже осторожно спускаюсь по крутому спуску, балансируя тяжелой винтовкой, стараясь не наступить на неверно лежащий камень и не навернуться с трёхметровой высоты вниз. Бекешев тоже стал спускаться вниз со своей позиции. Гранатомётчик и снайпер за нами.

Мы не прошли и двадцати метров между развалинами в утреннем сумраке как нам на встречу вышли Щищенко и Максимов.

***

Рассвело. Светло-желтые стены уцелевших домов в утреннем свете кажутся совсем Розовыми. Ближе к центру город пострадал меньше, и завалы, так мешавшие нашему продвижению, встречаются всё реже. Мы сопровождаем нашу машину вглубь, к центру города. Идём медленно, тщательно проверяя каждый дом. Давно не слышно выстрелов. Боевики, наверное, рассеялись и ушли в горы. Такое прекрасное мирное утро, чистое небо. А вот эта улица и вовсе выглядит так, будто все жители вдруг ушли куда-то на минутку, и вот-вот вернуться, чтобы вновь заняться своими обычными делами. Да. Вот только стёкла в домах все выбиты, а так…

Над головами с характерным свистом пронёсся вертолёт огневой поддержки. По бортовому номеру вижу, что это вертолёт с корабля второго батальона. Он отлетел уже почти на километр, но было отчётливо слышно шипение с которым из его «осиных гнёзд» один за одним вылетают реактивные снаряды и уходят куда-то в сторону ближайшего нагорья.

Из ущелья километрах в трёх южнее в воздух взмыла ракета ПЗРК, оставляя за собою кривую белую полоску дымного следа. Вертолёт резко ушел на разворот со снижением, наклонившись вправо. От левого борта отделились две противоракеты и устремились в сторону опасности. Не прошло и пяти секунд как все три ракеты встретились в одном месте, оставив на память о своей встрече только облачко дыма, а хлопок взрыва разнёсся по округе, отозвался эхом в горах и затих. Несмотря на успешно отраженное нападение, вертолёт прекратил атаку и поспешил покинуть опасную зону.

Минувшие полтора часа мы медленно пробирались по пустому городу, обходя завалы и заминированные места, пока не вышли к большой центральной площади, мощенной булыжником, с разрушенным фонтаном в центре. Четвёртая и пятая роты уже здесь почти что в полном составе.

Потребовалось ещё несколько минут чтобы все девять машин нашей роты подтянулись к месту и сбились в кучу на краю площади. Сигала об окончании боевых действий ещё не поступало, но солдат это ни сколько не смущает. Они сбились в кучки возле машин и беседуют о чём-то, как будто бы в гарнизоне во время перекура. Кто-то опёрся рукой о борт, кто-то поставил винтовку прикладом на землю, придерживая её за цевьё, но никто не снимает шлемов и не выпускает оружия из рук.

Со всех сторон на площадь медленно подтягиваются машины всех трёх батальонов. И вот когда последние из опоздавших соединились со своими в наушниках прозвучал сигнал о смене режима и окончании операции.

Я разгерметизировал шлем и снимаю маску. Теперь можно и оглядеться как следует. Вокруг бойцы нашей роты. Серьёзных потерь, как будто бы, у нас нет. Из люка десанта четвёртой машины на носилках выносят парня. Это Олег, из третьего взвода. Несмотря на то, что панциря на нём нет, а весь торс перемотан бинтами со следами крови, он оживлённо спорит о чём-то с окружающими, громко матерится и машет руками. Значит, будет жить! Ещё один боец, из новеньких, ковыляет с забинтованной ногой, опираясь на плечо товарища. Машину, которой во время преодоления прибрежной полосы разворотило оружейную платформу, окружили десятка полтора солдат. Механик-водитель и огневой оператор стоят на броне, щупают искореженный метал, и чешут затылки. Ещё на двух-трёх машинах вижу следы от касательных попаданий и «ведьмины засосы». Вот и все наши потери, кажется.

Наше отделение здесь в полном составе, целые и невредимые. Штурмовики Шищенко и Максимов рядом со мной, снайпер Ляхов у заднего катка, милуется со своей винтовкой. Степенко уже забросил свою ракетницу на броню и стоит курит. Бекешев треплется о чём-то с остальными, у левого борта.

Зашипели верхние люки и из правого показалась аккуратно стриженая голова командира отделения, старшего лейтенанта Савичева. А вскоре и сам хозяин головы спрыгнул вниз, выпрямился, широко расставив ноги и задрав подбородок, и молча окинул взглядом своих подчинённых. Высокого роста, широкоплечий, всегда тщательно выбритый и выглаженный, Лёха, или Савич, как «за глаза» называют его подчинённые, не пользуется, однако, среди них большим авторитетом. Наверное это из-за некоторого присущего ему самодурства и не умения слушать других людей.

«Все здесь?» – коротко бросил Савичев

«Так точно, товарищ старший лейтенант!» – нарочито бойко отозвался Шищенко – «Буслаев, Бекешев и Петров там, за машиной»

Старлей едва заметно покачал головой, помолчал немного и сказал, обернувшись в сторону фонтана, где уже начали собираться офицеры полка: «Я на доклад». Развернулся и зашагал, широко расставляя ноги и покачиваясь из стороны в сторону, засунув крупные пальцы обеих рук за ремень и раздвинув в стороны локти. Старший лейтенант Савичев был командиром нашей машины и заместителем командира взвода, но со стороны он выглядел даже более важно, чем начальник штаба батальона.

Савич ушел, и все разбрелись по своим делам. Вон в стороне удобно упавший кусок каменной стены. Пойду, присяду.

Сидя на корточках на броне, опершись рукой о тыльную крышку шестиствольной пушки, сидит Максим Терехов, наш огневой оператор, и разговаривает о чём-то с наполовину высунувшимся из своего люка Пашей Захватовым, механиком-водителем.