Александр Данилин - Психотерапия в вопросах и ответах. Путешествие в глубинный мир души

Дома и на работе, гуляя по улице или находясь на привычных маршрутах общественного транспорта, стоит выделять вещи, плакаты, людей, обложки книг, здания, способные вызвать у вас улыбку или воспоминания о радости (или улыбке), которую они вызывали у вас когда-то.

Так легче зажечь искреннюю улыбку внутри. А она и правда необходима, чтобы жить дальше.

Чем отличаются деперсонализация и дереализация от состояния «не-ума», которому учат мастера Адвайты [3] Адва́йта-веда́нта – индуистская философско-религиозная система, согласно которой реален только Брахман, а весь мир – иллюзорен – прим. ред. . Некоторые советует сделать такое состояние своим естественным, например задавая себе вопросы: «Кто это я?», «Кому в голову пришла эта мысль?» и т. д. Создается расщепление личности на действующее лицо и наблюдателя, что является признаком заболевания с точки зрения психиатрии.

Мне интересно и страшно одновременно, все-таки не хочется проживать эту иллюзорную жизнь в психиатрической больнице… Если переживания нереальности происходящего и самого себя уже присутствуют, стоит ли заниматься подобными практиками?

«Расщепление личности на действующее лицо и наблюдателя» не является «деперсонализацией» в психопатологическом смысле этого слова. Мы не можем жить без подобного «расщепления». Например, вспомните русские пословицы: «Глаза боятся, а руки делают»; «Глаза без души слепы, уши без сердца глухи». «Душа» и «сердце» в последней пословице – и есть «наблюдатель».

Я никогда и никому не рекомендую заниматься восточными практиками «наскоком». Для того чтобы заниматься практиками адвайты, нужно с детства воспитываться в соответствующей системе образов… Нужно, например, чувствовать, чем Брахман Упанишад отличается от непостижимого Брахмана Гаудапады и Шанкары.

Проблема не в философском контексте. Проблема в том, что чуждый язык образов действует на неподготовленную психику как наркотик. Человек пытается пережить то, чего не в состоянии понять. Он не может поместить полученный опыт в «файлах», привычных для его способа мышления.

Вы делаете схожую ошибку в формулировке своего вопроса: иллюзорность «дживы» (индивидуальной души) – это не деперсонализация, а «майя» Шанкары – это не дереализация. Для йога и то и другое – абсолютно естественные, понятные и простые состояния ума.

Языки психиатрии и адвайты – абсолютно разные семантические системы. Понять одну с помощью другой – невозможно. Можно только отрицать один из языков.

Если полученный опыт чужд привычному мышлению европейца (в том числе и привычному образному ряду – привычным паттернам воображения и сновидений), то он может… отчуждаться. То есть такой опыт способен вести себя как отдельная «личность» («отщепленный комплекс» по Юнгу).

Могу посоветовать взамен синкретическую европейскую технику. На мой взгляд, лучше всего обратить внимание на «Психосинтез» Роберто Ассаджиоли, возникший на стыке глубинной психологии, теософии и «Интегральной йоги» Шри Ауробиндо. Техника «Субличностей» позволяет почувствовать, что такое «Я», без угрозы деперсонализации.

Можем ли мы сделать молитву эффективней, если совместим ее с иными практиками? И если да, то как, по вашему мнению, это можно устроить?

Что-то похожее неоднократно устраивали экуменисты и… ни к чему особенному это не привело.

Нет! Мы не можем сделать молитву эффективней, если совместим ее с иными практиками.

Дело в том, что религиозные практики создают культурную парадигму, а не наоборот. Слово «культура» возникает из слова «культ». Мы плохо представляем себе, какую роль играет религиозная парадигма в нашем поведении и сознании – даже в сознании атеиста.

Если вы читали статью С. Н. Булгакова о ранних христианских общинах [4] Статья Сергия Булгакова «Первохристианство и новейший социализм», из сборника «Два Града». – М., 1911 – прим. ред. , то поняли, что никакие идеи социализма без христианского мифа тех времен возникнуть просто не могли.

Христианский миф в преломлении национального восприятия мира определяет главные параметры поведения – то, что мы считаем в себе и других «правильным и неправильным», «добрым или злым», «нормальным или ненормальным».

Да и что значит «эффективность» в применении к молитве? Молитва – это не заклинание, с помощью которого вы хотите добиться определенного результата. Молитва – разговор с Богом. Она направлена к Богу, который является основой (или создателем – как вам ближе) соответствующей мифологемы. Образы Бога (или ощущения Божественного присутствия – в Иудаизме и Исламе Бог не имеет образа) в каждой культуре свои. Карл Юнг называл такие образы «психопомпами». Эти образы резко повышают энергию коллективного бессознательного и могут во время молитвы приводить к исцелению или обновлению психического мира. Вмешательство в интимный момент обращения человека к Богу или общения с Ним практик из иных культур в лучшем случае воспринимается сознанием как странное, чуждое или безумное. Такие попытки только мешают «энергетическому» эффекту молитвы.

Молитвы возносятся в строго определенном локусе пространства – в храме, выстроенном в соответствии с той же религиозной (культурной) парадигмой. Ваш вопрос в некотором смысле равноценен вопросу: будет ли православная молитва более эффективной в синагоге или мечети? Музыка тоже создает особое пространство, соответствующее культуре. Если хотите, то выступление «Pussy Riot» в православном храме – это и было внедрение пространства бубна в пространство христианского песнопения.

Другой вопрос – это вопрос пространства психотерапии. Мы на тренинговых занятиях в клубе проекта «Серебряные нити» периодически придумываем «ритуалы исцеления» и психологических изменений. Я делаю это для того, чтобы показать, как работает принцип «психопомпы» и действие архетипов.

Пространство психотерапии – светское пространство, поэтому здесь можно соединять элементы разных ритуалов. Кроме того, работу с воображением можно рассматривать как вариант светской «молитвы».

В одной из старых программ вы упомянули о предположении психологов, что тяга к «первичному объекту» может быть вызвана не только памятью о внутриутробном периоде, но и памятью о состоянии неорганической материи. Неужели у человека правда есть такая память? Какие книги по этой теме можно прочитать?

Во всяком случае Зигмунд Фрейд и Сабина Шпильрейн шли к этой мысли через вопрос: почему возможно влечение к самоубийству? Попытки ответить на этот вопрос сформировали представление о «влечении к смерти».