Евгения Трошихина - Сосуд и зеркало. Развитие эмоционального ресурса личности в психотерапии

Многие образы и сюжеты данной композиции перекликаются с темами предыдущих композиций. Ее название – «Течение» – такое же, как у картины на подносе № 3. В той композиции течение было очень бурным, оно раздавалось вширь и сносило предметы, теперь же оно спокойное и вошло в свои берега. Перышко, расположенное в центре, было использовано в композиции со спиралью, где оно не могло сдвинуться с места из точки не-перехода. Теперь оно спокойно плывет по воде. Младенцу, который в более ранней композиции находился в уязвимом положении под пристальным вниманием волка, теперь ничего не угрожает. Хотя рядом с ним нет человеческих фигур, береза и печь – позитивные материнские символы – дают укрытие и тепло. В России береза – особое дерево, она ассоциируется с весной, женской нежностью, мягкостью и отзывчивостью. Береза обладает целительными силами, укрывает и защищает. Русская печь дает тепло, еду, в сказке «Гуси-лебеди» печь укрывает детей от преследующей их Бабы Яги – негативного материнского образа. В этой композиции есть еще одна защищающая фигура – это буддийский ангел, невидимая охраняющая духовная сила.

В предыдущих композициях сначала появился остров мертвых, затем он был разрушен. Теперь здесь изображена сходная теневая область в бессознательном, но она не изолирована. Лампа и очки говорят о возможности осветить и рассмотреть материал, который связан с остановившимся временем, на что указывают положенные набок часы, и конфликтом, представленным скрещенными мечами. О мечах Зоя сказала, что это знаки, они могут указывать направление, они обращены в сторону ангела и дельфинов – помогающих и спасающих аспектов.

На сознательном уровне в центре, в том месте, где раньше находилось стекло, расположена хрустальная пирамида. Такая пирамида способна отражать свет под разными углами, в отличие от стекла, которое лишь пропускает лучи света. Не говорит ли это об изменениях в способе видения, доступности многогранного отражения? Пирамида – объемная фигура, ее прозрачная поверхность отражает свет под разными углами, что может говорить о появлении пространства «как будто бы». У меня создалось впечатление, что эта область еще невелика и уязвима, рассказ носил отпечаток двумерности с делением объектов на живое и неживое. Можно понять так, что живое – это что-то конкретное, которое может существовать физически, а неживое связывается с духовными аспектами. Живым она назвала ребенка, перо, дельфинов и орла. А неживым – композицию темных фигурок и ангела.

На этой сессии Зоя рассказала приснившийся ей накануне встречи следующий сон.

«Я нахожусь в комнате. Приходит девочка, понимаю, что у нее должен начаться приступ. Ее мать тоже понимает. Девочка ложится, а мать уходит недовольная. Я пытаюсь положить девочку удобно и вижу, что она лежит на иголках, пытаюсь убрать их, тороплюсь».

В этом сне, когда мать оставляет свою дочь без необходимой помощи, Эго сновидца берет заботу о ребенке на себя. В сновидении Зоя защищает девочку от острого и опасного во внешнем и внутреннем мире – иголок, ухода матери, приближающегося приступа, от ранящего физически и психологически. Тогда как сама мать выказывает явное пренебрежение, отворачивается и уходит от дочери, недовольная тем, что той нужна забота и внимание, Эго сновидца берет на себя материнские функции. Это означает, что Зоя теперь стала заботиться о своем внутреннем ребенке. Что бы ни представлял собой ребенок в композиции и сновидении – отщепленную инфантильную часть, истинную Самость, зарождающиеся новые возможности, – с этим внутренним содержанием установлена связь, и оно находится под защитой.

Завершая описание случая, остановлюсь на некоторых особенностях создания композиций и хода процесса терапии.

В то время когда клиент рассматривает фигурки на полках, бессознательное ищет пути выражения через материал коллекции, тогда образуется незримая связь с определенными фигурками, идущая из глубины души. Бессознательное находит самый лучший объект с точки зрения комплексности его характеристик для выражения своего послания на языке символов. Это работа трансцендентной функции.

В случае Зои процесс выбора происходил иначе. Ее часто не устраивали те фигурки, которые были в коллекции. Например, она говорила: «У вас нет черного маленького рояля, этот слишком большой, ладно, поставлю этот белый камень, он подходит по размеру» или «Я поставила бы сюда фигурку девушки в белом платье с опущенной головой, я знаю такую, но поскольку у вас ее нет, поставлю хрустальный череп, он тоже прозрачный». Как будто по одному-единственному признаку из всего многообразия коллекции выхватывался один предмет для точного обозначения некой идеи. Довольно часто Зоя приносила какие-то свои фигурки, как бы заранее зная, что именно она создаст. Например, фигурку волка, белой лошади, хотя лошади в коллекции были. Создавалось впечатление, что для выражения какого-то сугубо конкретного внутреннего содержания важна какая-то конкретная фигурка или даже какая-то ее отдельная характеристика, что эта фигурка должна полностью соответствовать содержанию, как слепок с оригинала. Как будто есть только один способ, с помощью которого может быть выражено бессознательное. Однако если представить гипотетически, что это была бы совершенно другая коллекция, бессознательное выбрало бы нужные ему символы, чтобы выразить свою тему, хотя конкретная композиция стала бы несколько иной. Кроме того, Зоя не замечала, что выбранные фигурки отражают что-то еще, помимо задуманного ею. В таком случае то, что выражено в символах, приравнивается к реальности, многозначность символа не замечается или не допускается. А ведь появившаяся картина – символическое воплощение бессознательного. Она метафорична, многогранна и всегда говорит о большем, сообщает что-то такое, о чем человек еще не знает.

Выбор Зои происходил так, как будто она искала что-то абсолютно точное, тождественное, при этом различия отметались. Также, рассказывая о композиции, она фактически говорила о том, что именно здесь должно быть (например, картина Арнольда Бёклина, выставка, которую она посетила, увиденный по телевизору сюжет или сновидение), а не о самой композиции, которая появилась здесь и теперь. Зоя упускала из виду то, что созданная сейчас композиция не может в точности соответствовать тому, что было когда-то. Выстроенную композицию отличает особенная влажность песка, высота горок, расположение фигурок и их выбор. Она может быть похожа на что-то, сон или явь, но только похожа, а существует отдельно, в отсутствии самого события. Рассказ о песочной картине мог бы звучать так: арфа и скрипка напоминают о проецируемых на рояль музыкантах, о той композиции, которую я видела на выставке. Но Зоя рассказала о самой выставке.