Иван Стригин - Альтернатива выживанию. Введение в психосинтез

Мы не позволяем Другому увидеть себя, если отрицаем какие-то его аспекты, искажаем их или сводим Другого к какой-то одной его особенности. Так мы только способствуем возникновению фиксированных идентификаций. Именно поэтому для разотождествления важны эмпатичные отношения: в них мы видим Другого целиком, и отражаем ему в конечном итоге его как Я, одновременно получая от него отражение себя. И травматизация, и исцеление происходят в отношениях и благодаря им.

Сознание – настолько заметный аспект Я, что многие сводят Я к функции осознавания того, что с ними происходит. Безусловно, Я – это, прежде всего, тот, кто наблюдает. Но в упражнении, которое вы выполняли в этой главе, был и вопрос, проясняющий другую функцию Я.

Каким образом мы «перемещаем» сознание от тела к мыслям, от одного чувства к другому или от ощущения в одной части тела к ощущению в другой? Мы всякий раз выбираем, принимаем внутреннее решение фокусировать наше внимание, осознавать что-то определенное. Мы можем расширить поле сознания и включить туда одновременно мысли и чувства или сузить его до одного конкретного образа в медитации. И даже будучи увлеченными потоком образов, мы в любой момент можем вернуться к ситуации здесь-и-сейчас. Иными словами, у нас есть водя.

Я – это не только тот, кто осознает и наблюдает, но и тот, кто принимает решение и делает выбор. На схеме сознание и волю обычно изображают в виде окружности вокруг центра – Я (Рис. 2). Но поле сознания и поле воли не всегда совпадают: иногда поле сознания может быть шире, например, когда мы медитируем, смотрим кино или болтаем со знакомыми. Иногда, наоборот, поле воли шире – когда мы концентрируемся на выполнении какой-то задачи, например, ведем машину и сосредоточенно смотрим на дорогу, не обращая внимания на то, что происходит в окнах домов, которые мы проезжаем.

Рис. 2.Поле сознания и воли

Обычно поле сознания и поле воли увеличиваются и уменьшаются по отношению друг к другу ситуативно, но вам наверняка известны люди, у которых такой дисбаланс является постоянным. Людям, которые в большей степени осознают, бывает сложно принять многие решения, а люди с более развитой волей, могут быть очень эффективными работниками, но очень мало следят за собой и плохо понимают партнера в отношениях.

Воля дает о себе знать также и в ходе разотождествления. Когда мы разотождествляемся с каким-то аспектом себя, мы испытываем чувство освобождения еще и потому, что этот аспект перестает нас контролировать. Как писал Ассаджиоли, все, с чем мы идентифицируемся, контролирует нас, а то, с чем мы разотождествлены, контролируем мы сами.

Моя персональная воля проистекает из того, что Я есть – потому могу проявить себя вовне и могу выбрать, как именно это сделать. Воля свободна и наследует трансцендентность-имманентность Я: трансцендируя, я выхожу за границы себя, в то же время, проявляясь вовне, я в еще большей степени являюсь собой. Виктор Франкл иллюстрировал эту мысль метафорой: самолет не становится автомобилем только потому, что он ездит по земле, но в глубоком смысле самолетом он становится, когда взлетает в воздух.

Имманентность воли также проявляется в том, что субличности, с которыми мы можем идентифицироваться, равно как и наша выживающая личность, никогда не контролируют нашу волю целиком: воля исходит непосредственно от Я, и потому у нас всегда есть потенциал для того чтобы изменить нашу жизнь.

Важно различать в этом контексте волю и силу воли. Силой воли часто называют то, как мы обходимся с отдельными своими особенностями: говорим, что нужно иметь силу воли, чтобы не проявлять какие-то свои слабости или чтобы лучше контролировать себя. Но таким образом мы только учимся частично игнорировать себя, и опять приходим к формированию выживающей личности.

Персональная же воля предполагает, что в моменты, когда мы встречаемся со своими слабостями и беспомощностью, мы свободны в том, чтобы принять их как часть себя, и признать, что мы не всемогущи и существуют данности в этом мире, с которыми мы больше ничего не можем сделать.

Когда мы встречаемся в себе с глубокой раной, очень важно принять волевое решение быть с ней, не отворачиваться от нее и не пытаться скорее залепить ее каким-нибудь пластырем, имитируя лечение. Потому что, только приняв свою раненость на глубоком уровне, можно начать ее исцеление.

Я – это не какая-то структура моей психики, не мое тело, чувства или мысли, не моя личность или характер. Я ускользает от определения, и, несмотря на это, каждый из нас может сказать про себя «Я есть», и будет знать, что это действительно так. Мы всегда являемся собой, нам не нужно дополнительно «идентифицироваться с собой» или «искать себя».

Я – не объект, а субъект. Тот, кто переживает опыт, но не является опытом. Потому можно узнавать что-то о себе только через то, что нам отражает другой человек, наше окружение в целом, искусство, природа, мир. По той же причине бессмысленно говорить «мое Я»: что именно вы при этом будете отражать – науке неизвестно.

Через отражение мы формируем идентификации, которые могут обогащать нашу жизнь, давая возможности осознать что-то новое и проявить свою волю вовне, и могут и обеднять ее, если мы фиксированы в какой-то одной идентификации. По этой же причине в отношениях становится важна эмпатия, позволяющая отражать Другого более полно – как Я.

Процесс, обратный идентификации, – разотождествление. Оно приносит ощущение свободы (мы снова можем быть кем-то другим, и мы в меньшей степени ограничены в своей воле какими-то рамками), но может включать и менее приятный опыт – поскольку, по сути, расширяет наше сознание и делает нас открытыми к самым разным переживаниям, в том числе и болезненным.

Я в общем виде – это наше бытие-собой, проявляющееся через сознание и волю.

О том, что мы осознаем не все, что с нами происходит в нашей внутренней жизни, говорили многие философы прошлого, но первым систематизировал и углубил представления о бессознательном Фрейд. Будучи врачом, он проследил причинно-следственные связи между тем, что происходит в нашем бессознательном, и тем, как это отражается на нашем душевном самочувствии. Фактически, он направил внимание аналитиков на возможность делать такие связи и переживания пациента осознанными и через это приходить к его исцелению.