Джеймс Холлис - Почему хорошие люди совершают плохие поступки. Понимание темных сторон нашей души

Пермутации желания всегда были и остаются великой теневой темой. Никто из нас в этом моменте не свободен от невроза, поскольку никто из нас не свободен и от планов желания, и от многочисленных противоречивых сигналов, которые продолжают сталкиваться в нашем теле и в нашем поведении. Безусловно, неконтролируемые проявления желания, жертвами которых становятся другие люди, наносят огромный вред. Но, возможно, еще больший вред человеческому духу был нанесен брутальным подавлением желания. (Помните выразительную гиперболу Блейка о том, что лучше убить младенца в колыбели, чем лелеять неосуществленные желания? Должно быть, он обладал сильным дофрейдовским пониманием цены вытеснения и последующего искажения души.) Эта Тень всегда неотступно с нами, даже в темноте наших опочивален. Долг каждого из нас – разглядеть различие между вытеснением, которое рано или поздно взрастит чудищ, и ограничением, которое происходит от уважения к себе и другому.

Большинству из нас суждено оставаться просто невротиками, иначе говоря, испытывать расщепление между адаптацией и индивидуацией как личное страдание. Но, как это ни парадоксально, надежда мира – именно в этих простых невротиках. В 1939 году, в тот год, когда сгущавшиеся тучи Второй мировой войны предвещали разгул величайшей разрушительной стихии в истории человечества, Юнг выступил с речью перед лондонской Гильдией пастырской психологии. Наш вид, отметил он, плохо переносит смысловой вакуум и мало-помалу будет соблазняться мощными идеологиями современности, или же они перетянут его на свою сторону [45]. По его словам, справа мы видим истерические сборища фашистов, слева – гнетуще-безликие массы коммунизма. И ни в одной из сторон нет надежды на обновление духа, ибо каждая требует отречения от личной ответственности и беспрекословной передачи власти своим вождям. По убеждению Юнга, только в «невротике», сделавшем духовную борьбу частью своей внутренней жизни, сохраняется надежда на взращивание человеческого духа. Готовность человека сделать усилие к выходу из своего индивидуального страдания лечит и исправляет тенденции культуры в более широком аспекте. К сегодняшнему дню, как мы видим, фашизм и коммунизм давно дискредитированы. Их место теперь заняли извращенная потребительская культура и культура фундаменталистская. Первая, мотивируемая фантазиями, находится в отчаянном поиске развлечений и все более острых ощущений, а у второй трудности индивидуального путешествия оказались приглушены в пользу идеологии, предпочитающей взамен парадоксов и сложностей истины однобокие решения, черно-белые оценки и выпячивание комплексов одного человека как нормы для всех остальных.

Проблема всякой парафилии заключается в том, что она не объединяет нас по-настоящему прочной и удовлетворительной связью, не служит в подлинном смысле этого слова душе. Наша культура полна фальшивок, которые наперебой предлагают себя, однако просят взамен частичку нашей души. Как наставлял в свое время Хафиз:

Определенный спектр человеческих страданий выходит за рамки просто невротических – это так называемые «личностные нарушения». Невротическая личность отдает себе отчет в своих страданиях, нередко винит себя в неспособности освободиться от душевной сумятицы, но все же имеет возможность проработки страдания для выхода к большему смыслу. Личностное нарушение бывает у индивидуума, получившего действительно значительную травму. Такой человек не просто страдает из-за своей раны, он являет собой эту рану. Слившись с ней, он постоянно живет в ее суженном воображаемом кругозоре. Говоря что-то или делая, он словно бы глядит на жизнь через окошко этой раны, не осознавая совсем или осознавая в очень незначительной степени параллельные возможности.

Теневая проблема проявляется в личностных расстройствах через исключение альтернатив. Такому человеку уже не страшны альтернативы – вполне обычное переживание для невроза, поскольку для его внутреннего устройства характерно исключение этих альтернатив. Словно Прометей, навечно прикованный к кавказским скалам, антиобщественное личностное расстройство приковано к восприятию Другого, который здесь для того только, чтобы причинять боль. Это корневое восприятие становится преобладающим во всех взаимоотношениях, а доминирующим мотивом – комплекс власти. А там, по выражению Юнга, где верх берет власть, любовь отступает. Тогда уделом такого человека становится жизнь без любви. Он может иметь семью или занимать высокое общественное положение, но при этом жить в стерильной, самовоспроизводящейся среде, откуда любовь и взаимность изгнаны раз и навсегда. Жизнь в ее полноте преломляется через линзу власти – жизнь, урезанная до сизифовой повторяемости, причиняющая боль другим и при этом не допускающая размышления над этой болью, сдавливающая совесть, которая могла бы разделить страдания другого.

Человек с параноидальным расстройством личности одержим первобытными страхами, теми, что не дают покоя ребенку. Они переполняют его ресурсы, создавая восприимчивость, управляемую страхом. Очень скоро этот страх заглушает собой весь окружающий мир, пробирается в каждую щелку, и именно в нем нужно искать причину мании преследования или компенсаторного величия. Противоречащие факты перекручиваются таким образом, чтобы их можно было бы подогнать под корневую идею (совсем как в старой шутке про «исключение, лишь подтверждающее правило»). А поскольку все расстройства личности – это также и расстройства воображения, индивид не может себе представить, что существуют еще какие-то другие возможности, кроме откровенно угрожающих. Поэтому страхи прошлого расползаются по всем углам жизни, а старые кошмары воспроизводят сами себя. Таким образом, для такого человека Тень – уже не страх, это неизменное состояние Эго. Тень – это альтернативный мир сострадания и поддержки, себя и других, который кажется теперь слишком рискованным и пугающим.

Нарциссической личности больше всего на свете не хочется, чтобы открылась ее тайна, а именно: когда она смотрится в зеркало жизни, она не встречает там ответного взгляда. Отсюда и постоянная потребность использовать других людей для того, чтобы получить это положительное отражение, столь плачевно отсутствующее тогда, когда формировалось собственное чувство Я. Нарциссическая личность сверхкомпенсируется обостренным чувством собственной значимости, которое существует независимо от отношений, регулируемых нравственными мотивами. Она не способна сочувствовать другим, например своим детям, и вместо того использует их, чтобы укрепить свое неустойчивое чувство Я. Обрушивая на детей свое непомерное самолюбование, родитель-нарцисс коверкает им судьбы или заставляет бежать из родительского дома, чтобы сохранить свою жизнь. Супруг-нарцисс контролирует, унижает и во всем подавляет супруга – носителя архаической неоформившейся потребности в уважении. Теневой момент для нарцисса не только в манипуляции и плохом отношении к другим, но и в неспособности обратиться к своей внутренней неполноте и проработать ее более личностно ответственным способом, как это бывает в психотерапии. К прискорбию, внутренняя неполнота крадет у Эго силу, столь необходимую, чтобы взяться за решение этой задачи – и человек продолжает порабощать других, обслуживая фантом пустоты, обитающий в его сердцевине.