Джон Ричардсон - Мысленные образы. Когнитивный подход

Пэйвио с соавт. (Paivio et al., 1968) признавали существование отдельной размерности – конкретности; они предлагали 28 испытуемым оценить один и тот же набор из 925 существительных по 7-балльной шкале, крайние значения которой были обозначены как «очень абстрактное» (1) и «очень конкретное» (7). В инструкции объяснялось:

Слова, относящиеся к объектам, материалам или людям, следует оценивать как очень конкретные; слова, относящиеся к абстрактным понятиям, которые нельзя воспринять органами чувств, следует оценивать как очень абстрактные (р. 5).

Мерой конкретности каждого стимула в этом случае также являлось среднее значение по всем испытуемым. Хотя оба набора данных – для конкретности и для образности – были получены на двух разных группах испытуемых, средние оценки образности и конкретности имели очень высокую корреляцию по 925 словам, на основании чего Пэйвио (Paivio, 1971, p. 79) сделал вывод, что обе эти оценки относятся по сути к одной и той же переменной.

В таких областях науки как лингвистика, психология развития, философия разделение слов на конкретные и абстрактные часто принимается в качестве одного из основных принципов организации языка (J.T.E. Richardson, 1980с). Эта идея нашла потверждение в экспериментах по изучению семантической памяти, которые показали зависимость результатов воспроизведения от конкретности слов, но не от их образности, при независимом варьировании этих переменных (J.T.E. Richardson, 1975а, 1980а). Это означает, что конкретность не следует рассматривать как альтернативу для измерения образности. Тем не менее, применение множественного регрессионного анализа к данным экспериментов на запоминание показывает, что именно образность материала, а не его конкретность является тем свойством, которое определяет легкость запоминания (J.T.E. Richardson, 1980с). Другими словами, запоминание высокообразных стимулов действительно более эффективно, чем запоминание низкообразных стимулов, но это не обусловлено исключительно тем, что высокообразные стимулы чаще всего относятся к конкретным объектам, материалам или людям и поэтому с большей вероятностью активируют перцептивную или пространственную информацию.

Делались и попытки объяснить более высокую запоминаемость образного материала в чисто лингвистических терминах. Например, Кинч (Kintsch, 1972) предположил, что конкретные существительные являются грамматически простыми и базисными, тогда как абстрактные образуются из конкретных существительных и, таким образом, являются грамматически сложными. Андерсон и Бауэр (Anderson and Bower, 1973, p. 458) указывали, что конкретные слова имеют меньше различных значений в словаре, но больше семантических особенностей, чем абстрактные. Джонс (Jones, 1988) предположил, что к конкретным словам можно отнести больше потенциальных свойств, или «предикатов», чем к абстрактным словам. Следуя подобной логике, конкретные объекты по определению должны запоминаться лучше, чем абстрактные, если у индивида нет серьезных проблем в сфере владения языком. Напротив, если эффект образности приписывается специфическому процессу или стратегии, использующим образы, то после соответствующих процедур или в результате повреждений мозга этот процесс или стратегия могут быть нарушены, а эффект образности может полностью исчезнуть.

Пэйвио (Paivio, 1972) указывает, что увеличение скорости предъявления различных стимулов может оказывать избирательное влияние на когнитивные процессы. Конкретные или абстрактные слова быстрее назвать, чем создать их образ, поэтому можно ожидать, что доступ к образному кодированию нарушится при использовании быстрого предъявления. Напротив, если эффект образности является простым следствием того, как конкретные и абстрактные слова представлены внутри общей семантической системы, то он не должен зависеть от скорости предъявления. На самом деле существуют экспериментальные данные, что этот эффект снижается при очень большой скорости предъявления, и эти данные, по мнению Пэйвио, подтверждают его теорию двойного кодирования.

В главе 3 были описаны эксперименты, показывающие, что работа зрительной кратковременной памяти может быть нарушена при одновременном выполнении людьми какого-либо пространственного задания (например, слежения за движущейся целью) или при предъявлении им иррелевантного зрительного стимула (например, узора или цветного пятна). Если эффект образности обязан своему возникновению какому-либо процессу, использующему мысленные образы, то можно ожидать, что дополнительные пространственные задания или зрительная стимуляция будут интерферировать с этим процессом и, следовательно, снижать проявление эффекта образности. Однако в ряде исследований было установлено, что дополнительные зрительно-моторные задания могут снижать общий уровень запоминания списков слов, но не оказывают значимого влияния на величину эффекта образности (Baddeley, Grant, Wight and Thomson, 1975; Byrne, 1974; Warren, 1977). Между тем другие исследователи показали, что предъявление иррелевантных зрительных стимулов приводит к значимому снижению эффекта образности (Janssen, 1976a, 1976b; Matthews, 1983). Из этого следует, что данный эффект основан на процессах, происходящих в зрительном буфере (Kosslyn, 1980, 1994) или в пассивном зрительном хранилище (Logie, 1995), но никак не на процессе пространственного повторения, обеспечивающего обновление этого хранилища.

В главе 1 уже упоминался широко известный факт функциональной диссоциации двух полушарий мозга в отношении обработки вербальной и невербальной информации. Пэйвио (Paivio, 1971, p. 522–523; 1978b) рассматривает его как прямое подтверждение своей теории двойного кодирования (см. также Sheikh, 1977). Встает вопрос, можно ли связать эффект образности с феноменом латерализации мозговых функций?

Как отмечалось в главе 1, отдельные слова, предъявленные в правую часть поля зрения, опознаются лучше, чем при предъявлении в левую часть поля зрения. Это подтверждает гипотезу, что у большинства здоровых испытуемых языковые функции обеспечиваются в основном работой левого полушария. В 1970-х годах некоторые исследователи обнаружили,

что превосходство правого зрительного поля ослабевает или полностью исчезает при предъявлении конкретного образного материала. На основе этих результатов было выдвинуто предположение, что «правое корковое полушарие здоровых испытуемых обладает избирательной способностью понимать высокообразные слова» (Lambert and Beaumont, 1981, р. 411). Это предположение хорошо согласуется и с тем фактом, что некоторые пациенты с поражениями левого полушария демонстрируют избирательное ухудшение деятельности при чтении абстрактных слов (Coltheart,1980); исследователи считают, что такие пациенты используют оставшиеся возможности сохранного правого полушария чтобы читать хотя бы некоторые конкретные слова.