Валерий Лейбин - Психоаналитические идеи и философские размышления

Нет необходимости раскрывать существо аргументов зарубежных авторов, приводимых ими в обоснование своих точек зрения на «подлинное» понимание психоанализа как «чистокровной психологии» или «скрытой биологии». Достаточно сказать, что этот вопрос, т. е. вопрос о психологическом или биологическом статусе психоанализа, стал предметом оживленного обсуждения на Западе после опубликования в 50-х годах ранее неизвестного исследователям фрейдовского «Проекта», представляющего собой записи размышлений 39-летнего 3. Фрейда о возможностях создания научной психологии – записи, посланные его другу, берлинскому врачу Вильгельму Флиссу в 1895 г., т. е. в тот период, когда еще не только не было создано психоаналитическое учение, но и не использовался сам термин «психоанализ», веденный 3. Фрейдом лишь год спустя. В данном случае более важно рассмотреть вопрос о том, как и в каком направлении происходило становление психоаналитической психологии, каковы были замыслы 3. Фрейда и к каким результатам он пришел в процессе теоретического обоснования и практического использования психоаналитических идей. Словом, важно понять генезис и существо психоаналитической психологии.

В конце XIX в., когда под влиянием различных физиологических, биологических, неврологических и философских концепций происходило становление психоаналитических взглядов 3. Фрейда, во многих сферах научного знания происходила ломка традиционных представлений о методах и границах постижения человеческого существа, о критериях нормального и патологического состояния личности, о механизмах функционирования физиологических и психических процессов, о внешних и внутренних детерминантах человеческой деятельности. Знакомясь в студенческие годы с некоторыми философскими идеями Платона, Аристотеля, Канта и других мыслителей, проходя курс обучения на медицинском факультете Венского университета и ставя опыты в физиологической лаборатории Института сравнительной анатомии, размышляя над проблемами мозговой деятельности в психиатрическом отделении Венской городской больницы и изучая действие кокаина как возможного анастезирующего средства в отделении нервных заболеваний этой же больницы, слушая курс лекций Ж. Шарко в Сальпетриере и имея возможность воочию увидеть достижения других французских неврологов, проявляя интерес к электротерапии и используя гипноз в клинической практике, выявляя совместно с Й. Брейером причины истерических заболеваний и создавая свою собственную теорию истерии, 3. Фрейд, несомненно, был знаком с теми дискуссионными вопросами, которые в то время бурно обсуждались в научных кругах, периодических изданиях, исследовательских публикациях.

Среди многочисленных дискуссионных вопросов не последнее место занимали такие из них, которые относились к проблеме содержания психической реальности и метода исследования психических явлений. Как врач-невропатолог, 3. Фрейд не мог стоять в стороне от обсуждения этих вопросов. Более того, его интересовали не только сугубо клинические аспекты проблематики психического, связанные с выявлением причин возникновения патологических состояний человеческой психики, но и более общие закономерности развития психических процессов. И в этом нет ничего удивительного, поскольку выбор 3. Фрейдом профессии практикующего врача-невропатолога был вынужденным, обусловленным материальными затруднениями, в то время как он всегда тяготел к теоретическим исследованиям и проявлял значительный интерес к психологическим проблемам. Не случайно в одном из писем В. Флиссу, датированным 1895 г., когда, фактически, 3. Фрейд выдвинул ряд идей, нашедших свое отражение в совместной с Й. Брейером публикации «Исследование истерии» (1895) и органически вошедших в остов позднее сформулированных им психоаналитических концепций, он пишет о той «страсти к психологии», которая владела им в тот период времени. Эта страсть или, по выражению Шиллера, тирания неотступно преследует 3. Фрейда. «Мой тиран, – пишет он В. Флиссу, – это психология; она всегда была моей дальней заманчивой целью, а теперь, когда я нанес удар по неврозам, эта цель стала значительно ближе» (Freud, 1977, р. 119).

Как практикующий врач-невропатолог, 3. Фрейд вполне осознавал, что общая теория неврозов не может быть построена удовлетворительным образом без обращения исследователя к осмыслению нормальных психических процессов. Поэтому еще до создания своего психологического учения, он лелеет мысль перейти от раскрытия различных аспектов психопатологии к освещению проблем нормальной психологии, с тем чтобы лучше понять причины возникновения нервных заболеваний и наметить эффективные пути их лечения. Но это была одна, практическая сторона, непосредственно связанная с задачами практика-клинициста. Другая задача заключалась в стремлении теоретика-исследователя подняться над эмпирическим уровнем, сказать свое слово в области изучения человеческой психики, предпринять попытку построения психологии как науки, отличной от умозрительных, метафизических спекуляций о человеческой душе, широко распространенных в предшествующих столетиях, и от интроспективного проникновения в тайники душевных переживаний, свойственного для некоторых мыслителей конца XIX в., полагающих, что только таким образом может быть постигнута сущность человека. Причем вторая сторона фрейдовских исканий, связанная со стремлением создать научную психологию, является предопределяющей, хотя подчас она оказывается у 3. Фрейда неявной, погребенной под грудой клинического материала и психоаналитических интерпретаций различных феноменов собственно психического и общекультурного характера.

Фрейдовская «страсть к психологии» действительно была своего рода тиранией. Эта тирания заключалась не только в том, что, вопреки своему собственному желанию, ему пришлось стать врачом-невропатологом и тем самым лишь окольным путем подойти к проблемам нормальной психологии, на что ушли многие годы. В не меньшей степени она была обусловлена также тем, что в попытках построения научной психологии 3. Фрейд столкнулся с такими неразрешимыми для него проблемами и противоречиями, которые постоянно приводили его к внутренним терзаниям и сомнениям, нашедшим свое отражение в многочисленных дополнениях и модификациях, а порой и в возвращениях к ранее выдвинутым им представлениям о человеческой психике и сущности психического. В конечном счете, фрейдовская тирания обернулась созданием психоаналитической психологии, вобравшей в себя и продуктивные догадки о функционировании некоторых психических процессов, и такие гипотезы о первоосновах человеческой деятельности, которые до сих пор остаются дискуссионными.