Виктор Кротов - Дом масок. Сказки-притчи

Жора утром увидел записку. Прочёл: «День рож», а дальше читать поленился. Побежал и показал маме язык. «Ура! День рож!» – кричит. А на папу глаза выпучил. Родители в ответ сделали удивлённые лица. Вот весь день и показывали друг другу рожи. Но в записке-то было написано: «День рождения». Остался Жора без подарков и гостей, потому что поленился дочитать до конца длинное слово.

Дуд совсем не умел обижаться. Родителям это не нравилось. Они нашли ему учителя. Но как тот ни старался, не обижался Дуд, и всё тут. Тогда учитель сам обиделся и ушёл. Так было и с другими учителями. А последний учитель подмигнул Дуду и сказал: «Я сам ни на кого не обижаюсь, только вид делаю». Обрадовался Дуд и быстро этому научился.

Захотела как-то Ка поймать пару лягушат, чтобы жили у неё. Надела сапоги, взяла банку, папу и отправилась в лес, к болотцу. Испугались лягушата, попрятались. Огляделась Ка и говорит папе: «Давай лучше просто по лесу побродим». Лягушата обрадовались, собрали букетик и положили перед Ка на тропинку. Подняла она его, а на листочке надпись: «От непойманных лягушат».

Был у Ка стоколёсный велосипед. Ездил он медленно, зато никогда не падал. Захотела Ка ездить быстрее, стала понемногу колёса откручивать. Семьдесят осталось, сорок, десять… А уж как она на одном колесе носилась! Потом вдруг забросила велосипед, сидит мечтает. «Ты что не ездишь?» – спрашивают. Ка отвечает: «Я совсем без колёс научилась кататься. Со скоростью мысли.»

Жила-была принцесса. Никто об этом не знал. Знакомые считали её обычной девочкой. Готовясь в королевы, она старалась делать всё как можно лучше, быть мудрой, доброй, отважной и справедливой. Когда же она стала королевой, никто, кроме короля, об этом не узнал. Но она и так была по-королевски счастлива.

Девочка Ээ замечательно пела. Вот и попросили её однажды спеть новую песенку. Захотела Ээ, чтобы публики было побольше. Собрались все родственники. Мало Ээ показалось: собрали и соседей. А одноклассники? Собрали и одноклассников. А ребята со двора? Собрали и ребят со двора. Набрала Ээ воздуха в грудь – а песенку-то и забыла. Так все и разошлись.

Отправился путешественник Тон из Москвы в Магадан. Дала ему сестра с собой надутого зайчика. Куда Тон ни попадал, всюду он рассказы местных людей слушал. А зайчик в это время перед местными игрушками хвастался, что он из столицы. Вернулся Тон и написал книгу о своём путешествии. А зайчик ничего не запомнил. Только стал хвастаться, что в Магадане побывал. Но его всё равно все очень любили.

Гулял Бобка в сквере. Смотрит: четыре колеса из земли торчат. И крутятся. Заглянул он в яму, что рядом была, и видит подземного жителя вверх ногами в машине вверх колёсами. Помоги, просит подземщик, а то колёса в воздухе застряли, засыпь их землёй. Бобка помог. Из-под земли донеслось «спасибо», и машина уехала вглубь.

Устроили дети своей мамочке вечер ужасов. Вошла она в комнату, а на неё пауки с потолка прыгают, головы без тел налетают и тела без голов, вода невесть откуда льётся. Испугалась сначала мама, а потом обрадовалась. Ведь пауки её ласково гладили, головы целовали, руки обнимали, а вода была с её любимыми духами. Очень все ужасы маму любили.

Подарили маме сверчка-работягу. Пускали его в таз с грязной одеждой, и он заводил свои песенки. Так чудесно он пел, что даже вся грязь из одежды выплывает его послушать. И вся семья вокруг наслаждалась. А когда дети приходили с прогулки перепачканные, папа говорил маме: «Смотри, как дети музыку любят. Где там наш сверчок?..»

Росла во дворе липа. Хотела пила липу спилить. А ручки у пилы – липовые. Липнут к липе. Пила и не пилит. Вросла пила в землю рядом и стала липу охранять. Так и росли с тех пор вместе: деревянное дерево липа и железное дерево пила.

У Тюти было свойство: он иногда уменьшался до размера микроба. Однажды он так уменьшился и оказался на снежинке. Она была огромная, как планета, и вся сверкала. Решил Тютя её исследовать и описать, чтобы эту прекрасную планету его именем назвали. Да тут снова увеличиваться стал, дохнул нечаянно – и растопил снежинку. Посмотрел на каплю и подумал: «Вот бы этот океан исследовать!..»

Увидел фломастер Фло картинку: на сером фоне деревья и зверушки разные. «Надо кое-что дорисовать,» – решил Фло. И взялся за дело. Тут такое началось! Деревья гнутся, зверушки скачут, уворачиваются, кричат: «Караул! Замазыватель!» Удивился Фло: «Какой же я замазыватель?» – «Так ты же серый!» – кричат зверушки. «Ой, правда,» – спохватился Фло. И отправился цвет менять.

Верблюд катал детей вокруг цирка. Такой ручной, что ходил сам, без провожатого. Села Ка на верблюда, а он спрашивает: «Хочешь в Африку?» Кивнула Ка – и раз! они уже в Африке. Барханы, оазисы, всякие африканские приключения там у них были. Потом – раз! и вернулись. Никто ничего не заметил. Ведь бродили они по Африке, а московского времени и десяти минут не прошло.

Шёл Эг по лесу, а навстречу ему Морозный Звончик. Снежинками шуршит, льдинками звенит, ветками потрескивает. Сел Эг на пень отдохнуть, а Звончик давай ему зимние сказки названивать. Слушал-слушал Эг, да побоялся замёрзнуть. Вернулся домой, дети говорят: «Ой, папа, у тебя борода белая». «Ничего, – отвечает Эг, – зато вот сказки послушайте.» Сказки были что надо. Но борода так седой и осталась.

Подарили Пляку целый чемодан клеящихся картинок. Красивых-красивых. Расклеил их Пляк по своей комнате, любуется, глаз оторвать не может. А его то гулять зовут, то делать что-нибудь. Намазал он себе спину клеем и прилепился к стене. Прилепят ему еду рядом, он и поест. Книжку приклеят обложкой на стену – почитает. Так вот и не расставался со своими красотами, пока они ему не надоели.

Огненький человечек живёт в печках, в кострах и в лампочках, перелетая туда-сюда мгновенно. У него полные карманы яркостей и жаркостей. Он с ними очень осторожен, чтобы не было пожара. Однажды Ледышка выпросила у него горсточку искр, чтобы согреться. Только и сама растаяла, и все искры загасила. С тех пор Огненький человечек избегает всех изнутри холодных. Но если вам тепло и светло, будьте уверены: без него не обошлось!