Григорий Курлов - Проктология Счастья. Путеводитель Дурака по внутреннему пространству Счастья

В шестидесятых годах совсем недавно ушедшего века советский ученый, антрополог с мировым именем академик Б. Ф. Поршнев, исследуя особенности эволюции человеческого сознания, пришел к такому же выводу. По его словам, человек сумел выжить в сложнейший период своего становления только благодаря обретенной способности к ультрапарадоксальному состоянию сознания, а проще говоря – к абсурду. Абсурд – то есть состояние, возникающее при попытке совместить несовместимое, и есть начальное, причем совершенно обязательное условие возникновения смеха.

По мере усложнения социальных, а особенно межличностных отношений необходимость в принятии парадоксальных и неоднозначных решений нарастала лавинообразно. Ментал, зажатый в тиски достаточно убогих установок и предписаний, гордо именуемых традицией, периодически оказывался в тупике, превращаясь из точного инструмента в бесполезный «заглючивший» компьютер.

Когда нечто подобное происходит в «дикой» природе, животные часто впадают в ступор, вплоть до временного прекращения процессов жизнедеятельности, а при неоднократном повторении таких стрессовых состояний могут даже умереть. Компьютер в подобной ситуации нуждается в перезагрузке, то есть в сбросе программ, вызвавших в нем «внутренний конфликт». Человек же научился смеяться.

– Грех не воспользоваться чужим грехом , – с довольным видом смеется Дурак.

Обратите внимание – человек научился смеяться в ответ на неразрешимые и крайне болезненные ситуации, по сути, он начал смеяться, чтобы не страдать, а часто – чтобы не умереть. Смех помогал ему обнулить возникший парадокс, как бы «сбрасывая» застрявшую в ментальном механизме энергию. Это крайне важный момент! «Обесточенный» смехом ментал на какое-то время словно выключался, прекращая реагировать и переходя на полноценное восприятие. Человек в таком состоянии восстанавливал целостность сознания, на мгновение возвращая себе утраченную божественность.

– Чем громче смех – тем ближе к Богу , – бдительно напоминает Дурак.

Именно это качество смеха, эту его способность, обозначим ее еще раз – умение обнулить, а по сути – укротить ментал, мы выносим на первое по важности место и считаем самой актуальной для духовной эволюции человека.

– Да здравствует ум! – восторженно вопит Дурак. – Именно он загоняет тебя в те тупики, где обитаю я!

То же, что до сих пор виделось основным и самым значимым, а именно – выработка при смехе эндорфинов , является всего лишь физиологической реакцией на абсурд, на ту боль и страдание, которые создает вечно конфликтующий и со всем не согласный ментал. Это просто анальгетик, услужливо предлагаемый нам гипоталамусом (отделом мозга, вырабатывающим эндорфины), задача которого – отвлечение от боли и страдания.

Складывается предельно парадоксальная ситуация: с одной стороны, эндорфины призваны отвлечь нас от ощущений, расцененных менталом болезненными, с другой – эти же эндорфины «глушат» ментал (как любой другой наркотик), растворяя его оценку, а значит, снимая болезненность «обменталенных» ощущений. Что позволяет их полноценно прожить!

Однако не стоит ждать, что это случится само собой. Держите карман шире!.. Только сам человек, своим намерением, своей внутренней потребностью решает, что произойдет при смехе – отстранение от боли или интеграция с ней. Но имейте в виду – заботливым воспитанием, совокупностью традиций и привычек в нас уже сформировано намерение, уже живет потребность удрать от всего беспокоящего, обижающего и травмирующего . Именно оно включается, буквально на автомате, во всех проблемных ситуациях.

То есть, что мы сейчас делаем? Как всегда неожиданное – мы пытаемся, причем самым бессовестным и наглым образом, развенчать пресловутую полезность смеха. Развенчать полезность пассивного смеха . Здесь я прервусь и оставлю вас в несомненно озадаченном и, скорее всего, несогласном состоянии до самого конца главы, где мы снова вернемся к этому крайне важному аспекту рассматриваемой темы.

А продолжу я ответом на другое возражение, которое, я уверен, давно вибрирует на кончиках ваших губ.

– Какое там страдание! – должны были прервать меня вы еще на предыдущей странице. – Какая чушь! Мы смеемся, только когда нам весело, а не когда больно.

Конечно, конечно – именно в это нас приучали верить веками. И мы послушно верили и ждали, когда нас развеселит кто-то, а пока его рядом нет, этого желанного кого-то , мы столь же послушно терпели все свои внутренние негаразды и неурядицы, а что в этом такого? – все так делают, Бог и тот, как известно, терпел да нам велел…

Однако я вынужден повторить – причиной смеха всегда является страдание, внутренний дискомфорт, часто – страх. А не признается это нами лишь по одной причине – мы давно разучились прислушиваться к своим ощущениям и с огромной неохотой позволяем себе осознать то, что испытываем. И это совершенно понятно, вы просто сравните выражения: «испытываем» и «воспринимаем» – ощущаете разницу?

Все, что мы отказались воспринимать, мы теперь вынуждены испытывать , то есть пытать, мучить себя уже обменталенными, а значит, ставшими болезненными ощущениями. Как снять эту болезненность? Вы уже знаете, что мы предлагаем для этого – смех.

Представьте себе картину: подростки в подвале жилого дома жестоко издеваются над взрослым человеком. Ужас? Ужас. Страшно? Еще бы. Теперь такой вариант: пожилой человек, пенсионер, безо всякой видимой причины устроил теракт в государственном учреждении, есть жертвы. Кошмар? Несомненно. А сейчас полный вариант этих «сообщений»:

И соответственно:

Узнали? Еще бы, кто их не слышал, эти стихотворные страшилки, невольно вызывающие смех вперемешку со странным смущением, дескать – ну, разве над этим можно смеяться? Но ведь смеемся, любим это дело, коллекционируем даже.

Вершиной подобного творчества мне представляется предельно лаконичное: «Едет Вова на машине, весь размазанный по шине». Вот уж точно, и смех и грех.

Абсолютно весь так называемый черный юмор как раз и балансирует на грани между смехом и страданием. Граница между ними практически неуловима, и то, какое переживание мы выберем, зависит только от контекста нашего восприятия.

А что в нас создает этот контекст? Ментал, все тот же ментал, его программы и оценки… Вот и выходит, что во всех случаях только мы сами решаем, плакать нам или смеяться, грустить или радоваться. То есть не существует ситуаций объективно трагических или объективно смешных. Существует только наша оценка этих ситуаций.