Валерий Лейбин - Возмездие фаллоса. Психоаналитические истории

Не могу сказать, что я ревнива. К женщинам отношусь как к несовершенным существам. Хотя, возможно, испытываю скрытую ревность к некоторым из них. Во всяком случае, у меня были такие периоды в жизни, когда мне нравились некоторые девочки, как это имело место в школе по отношению к одной однокласснице или в училище в связи с моим увлечением красивой, на мой взгляд, сокурсницей.

Так, в одной из своих давних фантазий я выступала в роли мужчины, а вокруг меня находились разные женщины. Испытав возбуждение, я совершила с некоторыми из них ряд сексуальных актов.

Вместе с тем, в реальной жизни я испытываю по отношению к женщинам не столько возбуждение, сколько отвращение. Они мне противны как несовершенные существа.

В целом можно сказать, что у меня своего рода аморальный взгляд на жизнь. Я не приемлю никакие запреты. Если моей жизни что-то угрожает, то я, не раздумывая, убью любого, кто посягнет на нее. У меня нет нравственных принципов или, по крайней мере, я не замечаю их.

Подчас мои желания похожи на каприз. Я готова пойти у них на поводу. Другое дело, что в силу ряда обстоятельств мне ничего не стоит отказаться от того или иного желания. Но это не касается моего твердого желания изменить пол и стать мужчиной. Короче, мое нежелание оставаться женщиной – не безумие, а нечто такое, что связано с ощущением себя именно мужчиной, а не женщиной.

Эрика говорила не останавливаясь. Создавалось впечатление, что ей нравится путешествовать по волнам своей памяти. Правда, я никак не мог понять, предназначен ли ее сумбурный рассказ именно для меня или в нем присутствуют элементы своеобразного оправдания ее, как она сама выразилась, аморального взгляда на жизнь. Хотя пассажи типа «не раздумывая, убью любого», «для меня неприемлемы любые запреты» или «у меня нет нравственных принципов» еще ничего не говорили об аморальности пациентки, поскольку за словами не всегда проступает истинное положение дел.

Мне хотелось услышать от Эрики ее собственные соображения о том, что она думает по поводу своего «нежелания оставаться женщиной». Но, не прерывая своего говорения, она неожиданно переключилась на другую тему.

– Я преклоняюсь перед математикой, – заметила пациентка. – Все логично, последовательно, по-своему красиво. Ни в школе, ни в институте мне не приходилось испытывать каких-либо трудностей с математикой. Напротив, она давалась мне легко. Задачи и уравнения решались сами по себе. Мне это доставляло удовольствие. И я не понимала, почему другие не разбираются в математических формулах или испытывают трудности по арифметике, алгебре, геометрии.

В школе я помогала некоторым из одноклассников справляться с домашними заданиями. Мне это не составляло труда, а они ценили меня за подобные услуги. Я особенно помогала той красивой девушке, которая перевелась из другой школы и появилась в нашем классе. Из всех старшеклассниц она вызвала у меня наибольший интерес и восхищение. Хотя эта девушка ничего не смыслила в математике и, казалось, должна была вызвать у меня если не презрение, то по меньшей мере негативные эмоции, тем не менее я подпала под ее чары и с удовольствием выполняла все те задания, которые она просила сделать за нее. Мне нравились ее фигура, походка, черные волосы и что-то неуловимое, которое как магнит притягивало к себе.

Эта девушка прекрасно видела, что вызывает у меня симпатию. И она беззастенчиво пользовалась моей слабостью. Если она не нуждалась в моей помощи, то чаще всего просто не замечала меня. Но в том случае, когда необходимо было срочно выполнить домашнее задание, она без всяких объяснений подходила ко мне и просила оказать ей услугу.

Не желая того, я оказалась почти в полной зависимости от этой девушки. Иногда обижалась, что она не замечает меня. Но стоило ей только попросить меня что-то сделать для нее, как я тут же все выполняла. Моим желанием было одно: любыми средствами вызвать у нее ответную симпатию, поскольку я хотела, чтобы я понравилась ей точно так же, как она нравилась мне.

Однако в один прекрасный момент мне надоела такая односторонняя зависимость. И я решительно порвала с этой девушкой. Таким образом, как видите, я не всегда слепа по отношению к своим желаниям и легко могу обойтись без них.

Слушая, казалось бы, разрозненные и не связанные между собой на первый взгляд воспоминания Эрики, сообщенные ею в начале нашей совместной деятельности, я начал все же улавливать те отправные точки роста, проработка которых могла бы пролить свет на природу ее желания изменить свой пол.

Особое внимание необходимо было уделить определенным аспектам жизни, сопряженным с ее своеобразным отношением к мужскому и женскому телу, сексуальным возбуждением в процессе фантазирования при виде женщин и, по ее собственным словам, отвращением к ним в реальности.

С точки зрения желания стать мужчиной не менее важными были и такие ее переживания, согласно которым она испытывала ужас по отношению к рождению ребенка и детям вообще.

Быть может, последние переживания связаны с неудачной беременностью или абортом Эрики?

Возможно, она мучительно переносила свою незапланированную беременность, а роды оказались столь тяжелыми, что это наложило отпечаток на ее дальнейшие отношения с мужчинами, обусловленные постоянным страхом вновь забеременеть?

Или, что не исключено, пациентка потеряла своего первого ребенка, и это предопределило не только ее горе, но и ужас в связи с воспоминанием о муках беременности, послеродовой травме и упоминанием о детях вообще?

Можно допустить и такое, что поскольку в отличие от мужчин именно женщинам приходится переносить все страдания, связанные с беременностью и рождением ребенка, то подобное неравенство между ними способно вызвать определенную зависть со стороны женщины, которая, подобно зависти к пенису, может испытать и страстное желание отказаться от женственности и стать мужчиной.

Словом, необходимо было разобраться во всем этом, чтобы понять подлинные причины желания пациентки изменить пол.

Последующие встречи с Эрикой помогли ответить на стоящие передо мной вопросы и прояснить суть происходящего, связанного с ее желанием стать мужчиной. Не вдаваясь в многочисленные подробности и нюансы, которые, к сожалению, далеко не все сохранились в моей памяти, удалось вспомнить главные моменты, которые так или иначе оказались выявленными в различные периоды аналитической деятельности с этой пациенткой.

Особенно вспоминаются сессии, не только приоткрывшие завесу над отдельными этапами формирования того или иного отношения Эрики к мужчинам, женщинам и жизни вообще, но и ставшие открытием для меня самого как психоаналитика.