Елена Перелыгина - Социальная стабильность: от психологии до политики

Современные тенденции экономического развития создают фундамент для преобразования человеческих взаимодействий. В системе описания Э. и Х. Тоффлер первая волна богатства человечества связана с выращиванием продуктов, вторая – с их производством (индустриализм), третья возникла на развитии услуг, знаний, профессионализма. Те социальные сдвиги, которые принесли эти волны перемен, привели к деградации старых социальных институтов, но одновременно запустили инновации и эксперименты в процессе поиска людьми новых способов жизни, новых коммуникаций, новых ценностей, направлений в искусстве, музыке, типов отношений между различными социальными группами. Особенно быстрые темпы таких изменений демонстрирует Азия, которая в последнее десятилетие является родиной шести из десятка самых быстро развивающихся экономик. Особая роль в этих процессах, по признанию аналитиков, принадлежит Китаю. По данным CIA World Fastbook, приведенным в журнале «Эксперт», объем ВВП по паритету покупательской способности (в трлн долл.) в 2008 году составлял в России – 2,2, в Индии – 3,3, Японии – 4,4, в Китае – 7,8. Другими словами, экономика КНР «превосходит экономики Японии и Индии, вместе взятые» [109] Завадский М . Сумо в аквариуме // Эксперт, 2009, № 13. С. 23. .

Успех Китая связывают с ориентацией на «двухкомпонентную» стратегию развития, включающей приоритеты развития не только экономики Второй волны, но и экономики Третьей волны, формированием не только активного индустриального сектора, но и конкурентоспособного наукоемкого сектора, базирующегося на знаниях и внедрении новых технологий, которые на тот момент уже активно осваивались на Западе [110] См.: Тоффлер Э. Революционное богатство // Элвин Тоффлер, Хейди Тоффлер. М.: АСТ МОСКВА, 2008. С. 456. . Тем самым в условиях глобализации человеческих взаимодействий Китай предпринял специфическую, но эффективную стратегию развития, позволившую ему соответствовать мировым тенденциям развития.

Глобализация человеческих взаимодействий инициировала распространение сетевого принципа социальной организации в системе социальной стабильности. Известно, что сети как социальные группы существовали давно (неформальный коллектив и т. д.), но имели первоначально неофициальный характер. Однако технологическая революция, связанная с внедрением в повседневность компьютерных технологий, привела к возникновению сознательной организации по сетевому принципу и изменению принципов управления производством: «Там, где раньше были пирамиды, босс, отделы, филиалы, теперь мы имеем сети, объединения, образования, коллективы» [111] Стюарт Т. Указ. соч. С. 258. . Это прогнозировали еще в 1958 году Г. Левит и Т. Уислер в статье «Менеджмент в восьмидесятые», опубликованной в журнале «Harvard Business Review», говоря о падении централизованной власти руководителей среднего звена и их замене компьютерными сетями. В связи с этим показательны слова Томаса Стюарта, одного из идеологов интеллектуального капитала: «Сегодня сети персональных компьютеров, соединенных телефонными проводами, являются главной техникой, при помощи которой компании управляют знаниями, – фактически правят» [112] Стюарт Т . Указ. соч. С. 260. .

Наряду с распространением сетевых форм в системе межгруппового взаимодействия утвердился курс на ускорение как приоритет экономического развития. По свидетельству Э. Тоффлера, замечательные навыки использования скорости как инструмента конкуренции приобрел Китай. Избранная им стратегия ускорения не только не ограничивается сферой бизнеса и технологий, но и становится компонентом китайской культуры. На этом фоне осуществляется расширение Китаем своего пространства в сфере технологии, финансов и завоевания мирового рынка, развития вооружений и военного потенциала страны. Кроме того, «Китай стал мировым лидером в создании, покупке – и воровстве – данных, информации и знания» [113] Тоффлер Э. Указ. соч. С. 461–462. , при этом уделяется огромное внимание созданию собственной научно-исследовательской базы. Это азиатское государство создает основы для стабильного и стремительного развития на базе обогащения знанием путем «присвоения» всего необходимого для ускоренного развития интеллектуального и информационного потенциала. Таким образом, «Китай осуществляет сжатие времени и одновременно пространственно расширяет свое влияние» [114] Тоффлер Э. Указ. соч. С. 461. . Феномен динамичного развития этой страны обращает внимание на изменение пространственно-временных характеристик. По известному замечанию З. Баумана, «пространство сделалось ценностью, время – инструментом».

Изменение особенностей межгруппового взаимодействия по сравнению с предыдущей эпохой З. Бауман связывает с завершением эпохи «тяжелой современности»: «В тяжелой версии современности прогресс означал увеличение размера и пространственную экспансию». Богатство и могущество в этом периоде зависели прежде всего от размера и качества, были «медлительными, неповоротливыми, неудобными для размещения». Характерной моделью рационального взаимодействия в период тяжелой современности стал завод Форда как место взаимодействия труда и капитала, характеризующихся тесной взаимосвязью, неразрывностью и постоянством взаимодействия. Тяжелая современность, в терминологии М. Вебера, определялась как эра инструментальной рациональности, при этом время являлось средством, которое требовалось разумно использовать для получения максимальной ценности в форме пространства. В эру «легкой современности» эффективность времени как средства приобретения ценности приближается к бесконечности, сопровождаясь эффектом уравнивания всех объектов в области потенциальных целей. В аспекте взаимосвязи между пространством и временем это означает, что все части пространства могут быть достигнуты за одно и то же время. В мире «программного обеспечения» перемещение осуществляется со скоростью света, в такого рода взаимодействии «различение между «далеко» и «здесь» аннулировано» – проблема сместилась со средств на цели [115] См.: Бауман З. Текучая современность / Пер. с англ.; Под ред. Ю. В. Асочакова. СПб.: Питер, 2008. С. 128–129. . В результате пространство межгруппового взаимодействия больше не устанавливает пределы действиям, утрачивая свою многовековую и традиционную стратегическую важность.

Эра «легкой современности», которая выступает как эра информации, преобразовавшая межгрупповое взаимодействие в системе социальной стабильности в направлении смены вертикальных, иерархических структур на горизонтальные – сетевые, отказа от долговременных паттернов межгруппового взаимодействия, ориентации на универсальную адаптируемость, пластичность связей, представила новую модель успешной карьеры, лозунг которой не «стабильность», а адаптивность, корреляционная изменчивость, ситуативность. Во главу угла современной карьеры встала ориентация на достижения, на специализацию и компетентность, важность которых обусловливает внедрение системы трудового взаимодействия не на должностной, а на проектной основе.