Елена Перелыгина - Социальная стабильность: от психологии до политики

В рамках исследования социальной стабильности большой интерес представляет значение и роль исторического сознания. Поскольку коммуникативное действие, согласно Ю. Хабермасу, представляет собой круговой процесс, в котором положение актора двояко: он является инициатором действий и в то же время продуктом традиций, в которых он живет [93] См.: Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. СПб.: Наука, 2006. С. 199–202. … то историческое сознание по своей сути во многом является фактором влияния на коммуникативный аспект истолкования исторической ситуации, а также на сплоченность групп, интегрированных на основе тех или иных ценностей и компетенции образующих общество индивидов, в ином отношении, нежели культурные традиции, которые тоже служат ресурсами для действий, ориентированных на достижение взаимопонимания.

Отрицание или потеря культурных ценностей, культурных традиций ведет к разрушению коммуникативного взаимопонимания. Как показывает история, одним из таких примеров разрушения может служить создание итальянского и немецкого государств идеологами национал-социализма, представляющее своего рода «историю бунта и нигилизма», в основе которого лежит изменение исторического сознания, базирующееся на отрицании рациональных основ в историческом развитии, сведение истории к «случайному противоборству сил». После поражения в Первой мировой войне в общественном сознании немцев наблюдалось отчаяние, а в его основе – «горечь унижения и ненависть». Люди действия, пребывающие в безверии, никогда не доверяли ничему, кроме действия. Одним из оснований неразрешимого парадокса Гитлера выступало его стремление утвердить стабильный порядок на основе беспрестанного действия и отрицания. Все это привело в конечном счете к замене истинных гуманистических ценностей «низкопробными ценностями», моралью уголовного мира, которые навязывались целой цивилизации. Социальная стабильность на основе «неукротимого динамизма», «вечного двигателя завоевания и захвата», «иррационального террора», который превращает человека в вещь, в «планетарную бактерию», согласно выражению Гитлера, ставит своей целью не только разрушение личности, но и уничтожение заложенных в ней возможностей, таких, как способность к мышлению, тяга к единению, призыв к абсолютной любви. Гитлер – «единственный в истории пример тирана, не оставившего после себя ничего положительного» [94] Камю А. Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство / Пер. с фр. М.: Политиздат, 1990. С. 261. . Таким образом, как отмечает А. Камю, нигилистическая революция, исторически воплотившаяся в гитлеровской религии, привела только к бешеному всплеску небытия, в конце концов обратившемуся против себя самого [95] См.: Камю А. Указ. соч. .

Сегодня мы наблюдаем подрыв социальной стабильности в результате искажения роли России в современном мире (например, использование имени Сталина, превращенного на Западе в символ вселенского зла всех времен и народов, чтобы опорочить и обесценить величайшее событие русской национальной истории – победу над фашистской Германией, стремление западных СМИ доказать, что война была не Отечественной, что у русских нет ничего положительного, что они всегда стремились к ложным идеалам) [96] См.: Нарочницкая Н. Русский мир. СПб.: Алетейя, 2008. С. 232, 243. . Да, сталинская модернизация, с одной стороны, была жестокой, но с другой стороны, именно при Сталине произошла беспрецедентная по темпам индустриальная модернизация, следствиями которой были победа в Великой Отечественной войне и создание советской сверхдержавы.

Такая смена исторического сознания, искажение исторического прошлого во многом привели к развитию антирусской политики в странах Восточной Европы, к кризису в отношениях с иностранными партнерами. Одним из факторов такого отношения стало, как отмечает Е. М. Примаков, изменение характера взаимоотношений с Украиной, когда «в результате «оранжевой революции» в Киеве пришли к власти люди, далеко не во всем импонировавшие Москве – и по своим заявлениям, и по начавшейся антирусской политике» [97] Примаков Е.М . Мир без России? К чему ведет политическая близорукость. М.: Российская газета, 2009. С. 148–149. .

Смена исторического сознания оказывает дестабилизирующее влияние на социум, лечение от политической близорукости – в укреплении основ российского исторического сознания. В силу своей специфики историческое сознание в наиболее концентрированном виде отражает все сферы жизнедеятельности общества. Адекватно реагируя на все изменения в общественном бытии, активно воздействуя на него, а также на другие формы общественного сознания, оно определяет в значительной степени направленность и характер их развития. В силу этого преодоление кризиса исторического сознания является важным условием преодоления кризиса общественного сознания и в целом. Историческое сознание закономерно выступает в качестве одного из факторов социальной стабильности, выполняющего функции интеграции, консолидации различных поколений, социальных групп и индивидов.

Реальность общественных отношений такова, что люди в процессе своей жизнедеятельности объединяются в группы, поэтому рассмотрение ситуационного среза социальной стабильности исходит из необходимости исследования отношений между социальными группами. Интересные данные приводит британский психолог А. Тэшфел, выяснивший в своей известной работе, что степень влияния межгрупповых отношений на межличностные зависит от того, насколько субъекты этих отношений воспринимают как себя, так и других (и/или воспринимаются другими) прежде всего как членов какой-либо группы, иначе говоря, обозначена внутренняя иерархия восприятия этих взаимодействий. Оба этих подхода исходят из того, что одним из базовых элементов социальных отношений выступает межгрупповое взаимодействие, которое основывается на совокупности представлений личности о своем социальном окружении и взаимосвязях, а также характерных способах их восприятия и оценки. Такую совокупность Г. Триандис называет «субъективной культурой», которая также имманентно включает в себя идеи, теории, убеждения, социальные стандарты, оценки.

Исследование межгруппового взаимодействия в системе социальной стабильности исходит из связи микро– и макроуровня, индивида (элемента) и структуры, поскольку социальная стабильность не существует вне деятельности, изменчивости и взаимодействия. Так, на смену классическому противопоставлению индивида структуре (например, у Э. Дюркгейма структуры обладают принудительной силой к индивиду, а у М. Вебера выступают как результат человеческого поведения) приходит представление (в частности, Р. Бхаскара) о том, что структуры не существуют независимо от видов деятельности, направленных ими; структуры не существуют независимо от идей и представлений субъектов о сути своей деятельности; общество – не продукт деятельности индивидов; существует особый способ связи между структурой и людьми – воспроизводство и преобразование индивидами структур. Тем самым по отношению к индивидам общество выступает как нечто такое, что существует только благодаря их деятельности. Это позволяет говорить о наличии такого направления взаимодействия социальных групп, как преобразование и воспроизводство социальной стабильности, что обусловливает рассмотрение стабильности как формы социального взаимодействия.