Елена Перелыгина - Социальная стабильность: от психологии до политики

Социальная стабильность реализуется как сочетание различных элементов и тенденций. Во-первых, разных видов и степеней стабильности и, во-вторых, системообразующих и системоизменяющих тенденций, устойчивости – с одной стороны, и изменения, неопределенности, непредсказуемости, нестабильности – с другой. Стабильная система осуществляет баланс этих разных начал в межгрупповом взаимодействии.

Состояние социальной системы характеризует способ функционирования системы (один из возможных) и является элементом процесса. Исследование стабильности процессов помогает раскрыть механизм функционирования изменяющейся, динамической структуры социального взаимодействия, в которой сочетаются и способность сохранять фиксированные параметры, и в то же время способность к развитию.

Социальное взаимодействие выступает как обмен ресурсами: отличительными и универсальными. Дифференциация видов социального взаимодействия в интересующем нас плане социальной стабильности может быть представлена ассоциативными и диссоциативными видами взаимодействия, субординационным, доминирующим взаимодействием, а также интимными, межличностными видами. Д. Адамопулус и Р. Бонтемпо обнаружили, что формы социального поведения развиваются в определенной последовательности. Анализируя содержание письменных текстов (например, «Илиаду» Гомера), они показали, что в ранних текстах много говорится об ассоциативных – диссоциативных типах поведения (например, Ахилл любил Патрокла и ненавидел Гектора), а также есть упоминания об отношениях «доминирования и подчинения» (например, Агамемнон настоял на своем, а Ахилл отказался от битвы) и «торга» (например, лошадь обменивалась на раба). Однако в текстах почти нет описания интимных и формальных отношений (никаких ссылок на личную жизнь людей или высказываний о конкретных доверительных отношениях личностного плана). С тех пор ресурсы социального взаимодействия претерпели серьезные изменения.

Главным полем межгруппового взаимодействия в XXI веке стал город как «пространство знаков господствующей культуры». По выражению Ж. Бодрийяра, город стал не только средоточием экономико-политической власти, но и пространством/временем террористической власти средств массовой информации, знаков господствующей культуры.

Город перестал быть политико-индустриальным полигоном, каким он был в XIX веке, в период развития информационного общества – «это полигон знаков, средств массовой информации, кода. Тем самым суть его больше не сосредоточена в каком-либо географическом месте, будь то завод или даже традиционное гетто. Его суть – заточение в форме/знаке – повсюду. Он представляет собой гетто телевидения, рекламы, гетто потребителей/потребляемых, заранее просчитанных читателей, кодированных декодировщиков медиатических сообщений, циркулирующих/циркулируемых в метро, развлекающих/ развлекаемых в часы досуга» [98] Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. 3-е изд. М.: Добросвет; Изд-во КДУ, 2009. С. 157. . В этих условиях исторические формы взаимодействия групп – фабричная, соседская, классовая – исчезли и межгрупповое взаимодействие стало характеризоваться разобщенностью и безразличием под властью моделей поведения, запечатленных в массмедиа и даже в планировке городов, трансформировавшись под влиянием семиократии – «новейшей формы закона ценности – тотальной взаимоподстановочности элементов в рамках функционального целого, где каждый элемент осмыслен лишь в качестве структурной переменной, подчиненной коду…» [99] Бодрийяр Ж. Указ. соч. С. 158. . В результате получили распространение симулятивные модели социального взаимодействия, которые не предусматривают чью-то идентичность или персонифицированность, а стимулируют коллективную анонимность. «…Имена отстаивают не чью-либо идентичность или личность, а радикальную исключительность клана, группировки, банды, возрастной, этнической или иной группы, принадлежность к которым, как известно, реализуется через присвоение имени и через беззаветную верность этому тотемному наименованию…» [100] Там же. С. 159. . Можно сказать, что здесь есть негласная конвенция, соглашение между группами, как и между индивидами об анонимности взаимодействия.

Социальное взаимодействие в современной городской среде разворачивается между отправителями и получателями знаков, между производителями и потребителями на уровне тотального манипулирования кодами и значениями. Так, революционные бунты в области манипулирования кодами, которые соотносятся с появлением нью-йоркских граффити в 1970-е годы, были связаны с ломкой структур кодов, кодированных отличий с помощью отличия абсолютного, некодифицируемого, при столкновении с которым система сама по себе распадается. В систему социальных взаимодействий стали все чаще включаться охота на электронные коды, значимость кодов доступа, сбои в банковской кодировке (Германия, начало 2010 года). Фактически это уже символические конфликты в недрах семиократии.

Новые принципы иерархии и субординации в межгрупповом взаимодействии нашли свое отражение на уровне характера взаимодействия исполнителей и руководителей, руководителей среднего звена и топ-менеджмента. Динамическое развитие компьютерных сетей способствовало развитию демократического и унифицированного стиля общения, обеспечивая возможность профессионального взаимодействия специалистов в едином времени и в едином компьютерном пространстве. Это привело к тому, что «технология разрушила иерархию»: «Люди, связанные между собой проводами, проявляют меньше почтительности к тем, кто стоит на более высоких ступенях служебной лестницы, и не стесняются прямо, а то и резко высказывать свое мнение» [101] Стюарт Т. Интеллектуальный капитал. Новый источник богатства организаций / Пер. с англ. В. Ноздриной. М.: Поколение, 2007. С. 261. . На фоне того, что затраты на создание, умелое обращение и передачу информации существенно сократились, крупные организации распадаются, получает распространение аутсорсинг, связанный с привлечением внешних ресурсов, компании уменьшаются, специализируются.

Экономика, основанная на информационных ресурсах, предопределила развитие трех форм построения современной организации, детерминировавших процессы межгруппового взаимодействия: внутренняя сетевая структура, виртуальная корпорация, экономическая сеть. «Компании с внутренней сетью, виртуальные организации и экономические сети пользуются одной и той же логикой Века информации, сводящейся к тому, что идеи, знания, обработка информации и другие нематериальные активы – человеческий, структурный и потребительский капитал – способны создавать богатство намного быстрее и дешевле, чем традиционные физические и финансовые ресурсы» [102] Стюарт Т . Указ. соч. С. 280. .