Елена Перелыгина - Социальная стабильность: от психологии до политики

В различных моделях межгруппового взаимодействия анализ механизмов отношений между индивидуальным и коллективным в системе социальной стабильности идет от индивидуального к коллективному. Как отмечает С. Московичи, в межгрупповом взаимодействии происходит обмен ненавистью, завистью, любовью, удовольствием и т. д. между индивидами, т. е. оно всегда включает психические элементы, что позволяет считать взаимодействие в системе стабильности в сущности психологическим взаимодействием. При этом коллективные структуры, или функции, являются такими взаимодействиями людей, которые смогли объективироваться [178] См.: Московичи С. Указ. соч. . А. Щюц, определяя соотношение между индивидуальным и коллективным в процессе исследования межгруппового взаимодействия, особое внимание уделял особенностям взаимодействия в ситуациях ближайшего окружения и ситуациях широкого окружения. Так, действующие участники социального отношения в ближайшем окружении «настроены друг на друга». Субъект, «действующий в условиях социального отношения более широкого окружения, ожидает простой соотнесенности деятельности обеих сторон. …Таким образом, при социальной деятельности, проходящей в условиях более широкого окружения, взаимная соотнесенность существует лишь в воображении действующих лиц, тогда как взаимная настроенность при социальном отношении в ближайшем окружении самостоятельно познается на опыте каждым из обоих партнеров в силу того, что он живет в мы-отношении» [179] Щюц А . Избранное: Мир, светящийся смыслом / Пер. с нем. и англ. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2004. С. 908. , определяя отношения между индивидуальным и коллективным элементами взаимодействия.

Соотношение между индивидуальным и коллективным в межгрупповом взаимодействии при наличии харизматического лидера часто определяется наличием сильного сходства между характером лидера и характерами его фанатичных приверженцев, как это было с Гитлером. Если рассмотреть эту группу людей с точки зрения социальной психологии, то можно увидеть, что наиболее ревностные последователи Гитлера вышли из среды мелкой буржуазии, т. е. из класса, который потерял надежду, был преисполнен негодования и насмешливо характеризуется Э. Фроммом как «тип велосипедиста», поскольку его представители «кланялись в пояс перед вышестоящими и пинали ногами нижестоящих», обратив свою энергию «на обретение власти над другими и даже на саморазрушение» [180] Фромм Э. Иметь или быть? Ради любви к жизни / Пер. с англ.; предисловие П. С. Гуревича. М.: Айрис-пресс, 2004. С. 358. . Следует отметить, что Гитлеру, обладающему харизмой и талантом убеждения, был присущ «нарциссизм», т. е. были необходимы аплодисменты, энтузиазм окружающих, прежде всего для самоутверждения, он нуждался в овациях как доказательстве истинности собственных идей: «…он нуждался в других, которые поверили бы в него раньше, чем он сам смог поверить в себя» [181] Фромм Э. Указ. соч. С. 359. . Для сопротивления Гитлеру было нужно, чтобы индивидуальное человеческое существо в структуре межгруппового взаимодействия выступало как фокус политических интересов. Такое сопротивление могли оказать люди с неавторитарными характерами, убеждения которых включали противодействие террору.

Авторитарный характер в структуре межгруппового взаимодействия обладает структурной предрасположенностью повиноваться, подчиняться, но он также обладает потребностью господствовать. В то же время подлинно демократический характер, по убеждению Э. Фромма, представляет собой, напротив, отказ от господства и подчинения, утверждает человеческое достоинство и равенство. Тем самым индивидуальный характер, предопределяя роль индивида в межгрупповом взаимодействии, оказывает влияние на протекание этого взаимодействия в целом, определяя его «социальный характер». В данном аспекте роль личности как субъекта социальной стабильности тесно связана с необходимостью определять цели и ставить эмоции им на службу, что позволяет гармонизировать процесс межгруппового взаимодействия и стабилизировать его.

Вышеизложенная позиция позволяет трактовать личность, ее свойства и интересы как основу социальной стабильности. В этом ракурсе достижение социальной стабильности предполагает подчиненность естественных коллективов (т. е. групп) задачам личностной реализации. Достижение этих целей основывается на придании социальным институтам двоякой ориентации: защищать сферу личности от принуждения и угнетения со стороны групп и институтов; создать условия для самореализации личности, ее инициативы и ответственности. Особая роль в этом процессе принадлежит процессу воспитания, когда начинается пробуждение личности.

Институциональная работа, организованная в соответствии с этими принципами и нацеленная на эффективное взаимодействие различных социальных групп, предполагает обеспечение связи между различными духовными ячейками сообщества с целью добиться не догматического единства, невозможного без духовного принуждения, но «органического, братского единства сообщества», которое является подлинным основанием социальной стабильности [182] См.: Мунье Э. Манифест персонализма / Пер. с фр.; Вступит. ст. И. С. Вдовиной. М.: Республика, 1999. С. 328. . Достижение этой цели в современной ситуации межгруппового взаимодействия часто связывается с идеями здорового консерватизма, уделяющего главное внимание вопросам сохранения традиционных ценностей и выступающего в этом случае идеологическим мотивом социальной стабильности [183] См.: Бьюкенен П. Смерть Запада / Пер. с англ. А. Башкирова / П. Дж. Бьюкенен. М.: АСТ, 2004. . Несмотря на все перемены, эти ценности живы. Так, Барак Обама, характеризуя семейные ценности в США, признает, что характер семейных связей и взаимодействий изменился, но в то же время указывает, что «шестьдесят семь процентов американских семей по-прежнему образованы состоящими в браке партнерами и подавляющее большинство американцев по-прежнему считает брак лучшим основанием для личной близости, экономической стабильности и воспитания детей» [184] Обама Б . Дерзость надежды: Мысли о возрождении американской мечты / Пер. с англ. Т. Камышниковой, А. Митрофанова. СПб.: Азбука-классика, 2008. С. 369. .

Новое обращение к традиционным социальным ценностям показывает, что стабильность системы – в ней самой. При этом события (т. е. элемент системы) не отделяются от системы, а «выделяются» в ней. В этом аспекте представляет интерес позиция Н. Лумана, который теоретически правильным различением в данном случае полагает не «элемент(событие)/система» и не «элемент(событие)/процесс», а «элемент(событие)/отношение» [185] Луман Н. Социальные системы. Очерк общей теории. СПб.: Наука, 2007. С. 83. . При этом события не могут меняться, так как между их возникновением и исчезновением нет промежутка времени, включающего что-то «событийное». Социальные структуры, несмотря на необратимость событий, гарантируют определенную обратимость отношений, их повторяемость, цикличность, прогнозируемость. Осмысление перспектив межгруппового взаимодействия в системе социальной стабильности сегодня связано с представлением о динамической стабильности, осуществляемой через постоянное взаимодействие и обновление системы. Здесь речь идет не о возвращении в стабильное состояние покоя через поглощение возмущений, на которых построены классические теории равновесия, а об обеспечении обновления элементов системы, которые должны непрерывно воспроизводиться в межгрупповом и межиндивидуальном взаимодействии.