Андрей Курпатов - Интеллектуальный ресурс. Ядро экономики «Капитала 3.0»

«Эпоха потребления» – название неслучайное (а если и придумалось кем-то случайно, то крайне удачно): оно прямо указывает на степень адекватности (точнее – неадекватности) нашего с вами потребления. Последнее продиктовано ризомой вмененных нам желаний, а не фактическими потребностями человека, и потому не имеет более естественных, фиксирующих его границ. Сам товар потерял прежнюю «осязаемость», им стали «знаки»: потребителю больше не так важна «физика» приобретаемого объекта, как важно то, что он значит (как, например, символ экономического статуса, той или иной групповой принадлежности, социокультурного соответствия и т. д.). Иными словами, товары больше не «товары», а представления об этих товарах, вложенные в них же. Что такое «модная» или даже просто «красивая» одежда? Нет, мы больше не платим за одежду (как Маркс с его бесконечными сюртуками), мы платим за это «модно-красивое», то есть – за представление, находящееся в наших собственных головах. Иначе говоря, даже в таких, очень тривиальных, случаях, мы платим за фантазм, в нас же, за наши же деньги, кстати сказать, и сформированный.

Но что в подобных обстоятельствах происходит на более высоком уровне экономической иерархии – там, где крутятся основные деньги? Маркс понимал капитал как самовоспроизводящуюся стоимость (конкретно – как совокупность «средств производства» и «рабочей силы»). Сейчас же этой самовоспроизводящейся стоимостью обладают акции, облигации, фонды, страховки, фьючерсы, структурированные ноты, депозиты и даже, например, предметы искусства или недвижимость. Уникальность этого «капитала» заключается как раз в той бесстыдной наглядности, с которой он описывает нашу с вами «потребительскую реальность» – мы, по существу, приобретаем виртуальный товар за виртуальные (поскольку они выключены из реального оборота нашего потребления) деньги. Но даже это безобразие – ничто в сравнении с главным, может быть, на сегодня «товаром» – влиянием. Экономическое, политическое, идеологическое, социальное, психологическое и проч. (все разновидности власти) влияние – самый распространенный, дорогой, ликвидный и не существующий в объективной действительности товар. Именно этим товаром, при помощи СМИ прежде всего, торгуют транснациональные корпорации, государства и межгосударственные союзы.

Специфика всего этого нынешнего «товара», относящегося, разумеется, уже к сфере «Капитала 2.0» (Маркс надевает свой сюртук в «20 аршин холста», отходит в сторону и нервно раскуривает сигару), принципиально изменяет само существо «стоимости» и «обмена» – ключевых элементов марксистской теории. Причем стоимость превращается в нечто предельно неопределимое не только по причине виртуализации фактической ценности товара (сколько, например, стоит патриотический настрой граждан или брендовая одежда, в действительности пошитая в Бангладеш?), но и по причине виртуализации того, что когда-то называлось деньгами. В Марксовом мире «деньги», как известно, выполняли роль «универсального эквивалента стоимости». Понятно, что с крахом феномена стоимости идея ее эквивалента уже не может быть перспективной. Но ситуация на самом деле куда сложнее…

Давайте попытаемся понять, что такое деньги, когда львиная их доля находится в безналичном обращении. По сути, происходит не движение денег, а движение информации о ситуациях (где «ситуация» – это то, что когда-то могло называться «финансовым положением» того или иного конкретного лица, включая лица «юридические»). Нам удобнее думать, что происходит следующее: к нам на счет приходят деньги (нам перечисляют заработную плату, мы что-то продаем или берем деньги в долг – ипотека, потребительские кредиты, кредиты на производство и т. п.), а дальше мы расплачиваемся этими деньгами за товары и услуги. Но в действительности всё выглядит несколько иначе: наш условный работодатель (или, например, банк) сообщает «к сведению всех заинтересованных лиц», что мы востребованы, а значит, являемся игроком на экономическом рынке, причем с каким-то условным коэффициентом успешности. Далее, уже с учетом этого коэффициента, мы имеем право претендовать на какие-то ценности, находящиеся в рынке (включая пресловутую «рабочую силу»). То есть происходит не подразумеваемый обмен товара на деньги, а лишь, по большому счету, сравнение моих коэффициентов с коэффициентами других людей – сколько они могут взять из общей копилки благ, а сколько я.

Здесь вода становится предельно мутной, поскольку указанные коэффициенты имеют свойство мультиплицироваться, причем подобно раковым клеткам (что, впрочем, совсем неудивительно, ведь мы находимся в области, где никаких физических барьеров, которые бы могли этот процесс ограничивать, – за исключением неких условностей, принятых в данном экономическом сообществе, – не существует). Чем лучше информация, заявляемая обо мне моим работодателем (или банком, например), тем выше дополнительный коэффициент, на который я могу рассчитывать. Постепенное улучшение моего коэффициента позволяет мне обменивать свои коэффициенты на долю участия в капитале тех или иных компаний, получать право собственности на недвижимость и т. д. и т. п., причем сделать все это множество раз (постоянно «сообщая» о том, как велик мой удельный вес в рынке и как он невероятно прирастает). Всё это – в конечном счете и в свою очередь – улучшает мою позицию в общем списке людей, чьи коэффициенты считаются, а считаются они у подавляющего большинства граждан (у лучших из лучших они, как известно, и в самом деле подсчитываются – журналом Forbes, например, – и именно эти люди занимают первые строчки нашего общего рейтинга).

Таким образом, прежняя связь между деньгами как эквивалентом стоимости и товаром как ценностью не существует более в принципе, это лишь пустынный мираж (экономисты, впрочем, придумали, как и ему придать вес: через так называемые «денежные агрегаты» – М 1М 2, М 3, L). Все пункты Марксовой доктрины, что мы, мол, возьмем все деньги и все товары, всё друг с другом соотнесем и что-то там получим, – не имеют к нашей экономической реальности абсолютно никакого отношения. Последний раз этот фокус провернул Шарль де Голль, заставив США обменять их макулатуру на золото, после чего ФРС задраила иллюминатор на своей подводной лодке навсегда, а в 1971 году президент Никсон официально сообщил, что всплытия более не последует. То есть реальность переменилась окончательно и бесповоротно: сейчас какая-то информация обменивается на какую-то информацию, а не товар на деньги, и уж тем более не товар на товар. Впрочем, и сущность последнего больше невозможно верифицировать – что там сам товар, а что технологии и «знаковость», заключенные в нем, и еще важнее – не становишься ли ты сам «товаром» (как «пользователь», «абонент», «подписчик», «зритель», «фанат», «заемщик» и т. д.) в момент покупки чего-либо (то есть не покупают ли тебя самого в тот момент, когда тебе кажется, что ты что-то приобрел)? Но откуда черпается вся эта распрекрасная «информация», ведь, в конце концов, какой бы она ни была, даже ее надо откуда-то вычерпывать? В реальности виртуальностей никаких проблем с этим, по понятным причинам, нет.