Андрей Курпатов - Интеллектуальный ресурс. Ядро экономики «Капитала 3.0»

Что входит в сферу жизненных интересов человека? Ответим на этот вопрос предельно прямо и просто: секс, деньги и, прошу прощения, понты. Звучит, конечно, так себе. Но это правда.

Всякий из нас – живое существо, и мы хотим жить. А как в современном мире выжить без денег? Да, кто-то хлеб на них покупает и утлый кров, а кто-то телохранителей и криозаморозку с возможностью последующего воскрешения, но суть от этого не меняется: деньги – это средство выживания, они нужны нам, чтобы жить. Поэтому, например, когда вы расстаетесь с деньгами, в вашем мозгу активизируются те его участки, которые непосредственно отвечают за чувство физической боли. Это инстинктивная реакция.

Живем же мы при этом не сами по себе, а в рамках неких социальных общностей – семья, тусовка, трудовой коллектив, страна и т. п., и в каждой тоже надо выживать, но уже иначе. Вовсе не просто так мы жаждем общественного признания, уважения коллег и любви близких: это дает нам уверенность, что они нас не изгонят, не затопчут и не распнут, как это за ними водится. Вот почему нам так важны «лайки» в соцсетях (признак одобрения), фильтры в Instagram (способ выглядеть «дороже») и поддержка «на дипломатическом приеме» (демонстрация любви, способной защищать). В общем, понятно, почему мы заняты бесконечным производством «понтов» – мы набиваем себе социальную цену: нам кажется, что чем дороже (во всех смыслах) мы выглядим, тем наше положение безопаснее. Наивные.

Наконец, мы еще и представители своего биологического вида – их величества Homo sapiens'ы. А потому, хотим мы того или нет (вообще не важно, что мы по этому поводу думаем), мы озабочены собственной сексуальностью – все, конечно, по-разному, каждый со своими тараканами, но это неизбежно. Сама мать-природа – с ее гормонами, нейротрансмиттерами, рефлекторными дугами и прочей психофизиологической требухой – требует из подкорковых структур нашего мозга продолжения ее эволюционного банкета: «Плодитесь и размножайтесь!» Тут-то, на сексе, круг наших «жизненных интересов» и замыкается – мы возвращаемся к «деньгам» и «понтам». Какой секс без соответствующих ингредиентов?

Всё, что мы считаем своими «жизненными интересами», есть производное от этих биологических приоритетов – жизни, секса и нашей ценности в глазах других людей. Любая «высшая цель», какую ни возьми, если обнажить ее до психофизиологического основания, – всё те же «секс, деньги и понты». Конечно, не хочется так о себе думать (это бьет по нашей самооценке – то есть по «понтам»), но, с другой стороны, на каких-то естественных основаниях наши «высшие цели» должны были вырасти, какими-то естественными силами в нас они должны питаться? Вот они и выросли, вот и питаются – всё естественно.

Поразмышлять, как мне представляется, нужно о другом. В прежние времена «секс, деньги и понты» представляли собой весьма ограниченный ресурс. За него приходилось бороться, причем не на жизнь, а на смерть, и везло далеко не всем. Само количество материальных благ («денег») до научно-технической революции оставляло желать лучшего, а сексуальные потребности ограничивались структурой социальных отношений, подавлялись традицией и религиозной моралью. Даже понты – и те были жестко лимитированы: еще совсем недавно, чтобы получить, предположим, доступ к аудитории (например, к эфиру на телевидении), нужно было пройти через семь кругов ада и многократно прыгнуть выше головы. Сейчас для этих же самых целей достаточно мобильного телефона и сайта YouTube, плюс, понятное дело, сделать какую-нибудь отчаянную глупость. И вот тебе уже звонят из программы «Пусть говорят» с неистовым редакторским криком: «Приходите к нам немедленно!»

То есть сама ситуация нашего существования – буквально за пару десятилетий (даже меньше) – радикально переменилась. Возьмем, например, секс: дети теперь могут сызмальства смотреть порнографию в интернете, там же молодые люди с легкостью находят себе разнообразных – всех видов и форм – половых партнеров. В результате десятки и даже сотни «беспорядочных половых связей» – это для современного половозрелого субъекта вовсе не предел и уж точно не новость. Материальные блага – туда же: полки магазинов ломятся от товаров, кредиты позволяют обзаводиться собственностью, о которой наши бабушки и дедушки не могли и мечтать, даже эксклюзивное «лакшери» – и то доступно теперь, пусть и на распродаже, каждому. Про понты и вовсе говорить нечего – интернет и социальные сети уравняли «звезд» и «не-звезд», чем окончательно и бесповоротно разрушили прежнюю социальную пирамиду.

Иными словами, изменения, хотя мы и не вполне отдаем себе в этом отчет, носят революционный характер – меняется сама структура нашей социальной реальности, исчезает ее движущая и мотивационная сила: то, в чем мы реально нуждаемся (биологически, от природы, так сказать), стало доступно для нас в неограниченном, по существу, объеме. С одной стороны, это вроде бы и неплохо – меньше должно быть конфликтов, войн, конкуренции… Фрэнсис Фукуяма волен в очередной раз провозгласить «конец истории», «последнего человека» и тому подобные глупости. Но мы не будем торопиться с выводами.

Как и почему «всё прогрессивное человечество» достигло такого счастливого, почти коммунистического благоденствия – чтобы «от каждого по способности и всем поровну»? Достигло оно этих выдающихся результатов именно потому, что существовал лимит (потребный, так сказать, ресурс был ограниченным): не каждый мог себе подобное роскошество позволить, но все хотели, и в результате шла ожесточенная конкурентная борьба. И кто, по заведенной традиции, побеждал в этой борьбе? Тот, кто обладал специфическим конкурентным преимуществом – неким особенным навыком, обеспечивающим его форой по сравнению с сородичами. В эволюции всегда так – побеждает тот, у кого клыки оказываются чуть больше, ноги чуть быстрее, а крылья чуть поразмашистее. Что это был за навык в нашем – человеческом – случае?

Приглядимся повнимательнее к тому, что мы называем здесь «деньгами, сексом и понтами» – они ведь и сами по себе претерпевали значительные изменения. Со временем человека всё больше интересовало не просто какое-то конкретное материальное благо, не просто физическое совокупление или размер гривы, а определенное символическое к ним прибавление – не еда, а «трапеза», не половое сношение, а «любовь», не страх сородичей перед грубой силой, а их «восхищение». «Деньги, секс и понты», иными словами, виртуализировались – усложнялись и видоизменялись нашим же нарождающимся мышлением.