Андрей Курпатов - Интеллектуальный ресурс. Ядро экономики «Капитала 3.0»

Понимаю, что ответ выглядит, мягко говоря, несерьезным – слишком уж велики ставки, но другого «гвоздя» у нас, к сожалению, нет, и судя по всему, Фукуяма прав (что оптимизма – особенно нам, россиянам, – тем более не прибавляет). Только прислушайтесь к сводкам экономических новостей – это слово, хоть и незаметно (слишком уж оно стало привычным), звучит в них постоянно: банки, компании и целые государства перманентно борются за доверие (которое непрестанно и невротично колеблется) вкладчиков, инвесторов, кредиторов и т. п., доверие к валютам фактически определяет современную геополитику, доверием живы и биржи, и фонды – в общем, вся современная экономика. Падение доверия и полный финансовый крах – это теперь фактически синонимы (если не тавтология). Сами по себе товары и деньги – без этого «секретного ингредиента» – уже более не стоят ничего, полный нуль. Вот почему современная валюта рынка – это не деньги, а деривативы того же самого «доверия» – в первую очередь кредитные рейтинги, в качестве эмитентов которых выступают международные агентства (Standard & Poor's, Moody's, Fitch Ratings и др.) и не международные тоже. Но это лишь верхушка айсберга, ведь есть еще и доверие – порождающее стоимость – к публикуемой финансовой отчетности, государственной статистике, заключениям аудиторских компаний, мнению всяческих комиссий (всё на свете лицензирующих и сертифицирующих), а также к научным исследованиям, социальным опросам и т. д. и т. п. в прогрессии. Но и это всё – лишь малая часть общей системы «Капитала 2.0», имя которому – «доверие».

Так стоит ли нам читать Маркса (по крайней мере, как экономиста-теоретика), учитывая тот факт, что в его многосотстраничном «Капитале» слово «доверие» встречается лишь однажды (причем в цитате из отчета «английских фабричных инспекторов»), а в упомянутых современных нам новостных сводках – через абзац?.. С другой стороны, разве не свидетельствует этот нервный припадок обсуждения «доверия» о том, что уже и для «Капитала 2.0» настали непростые времена? Законы психологии должны работать в любой части вселенной, образованной этой психологией, а потому, поверьте мне как профессиональному психотерапевту, если с вами стали вдруг навязчиво говорить о доверии (сколь угодно деликатно и даже убаюкивающе) – вам перестали доверять.

Но давайте вслушаемся в слова Стивена Кови-младшего, который, четко следуя конъюнктуре (они с батюшкой большие мастера этого дела – чувствовать конъюнктуру), строит свою новейшую парадигму «экономического консультирования» уже не на семи-восьми навыках эффективности, о которых столько твердил Кови-старший, а на понятии «скорость доверия», называя доверие «прагматическим, материальным и работоспособным активом, который вы можете создавать, причем гораздо быстрее, чем могли предположить». Главное здесь – это формулировка «материальный актив», а вот то, что заставляет поежиться, – это специфика его производства:

«создать быстрее, чем могли предположить». Действительно, если доверие стало универсальной валютой и, по сути, универсальным эквивалентом стоимости, то возможность «создать доверие», да еще со скоростью, которую «сложно предположить», вызывает явные ассоциации с «нелегким трудом» фальшивомонетчика. Впрочем, Кови – ни старший, ни младший – не виноваты, они, видимо, просто по наивности называют вещи своими именами.

Конечно, все финансисты мира эту правду знают, но всячески игнорируют – кто-то рассудочно и вполне осознанно, кто-то бессознательно вытесняя психотравмирующие переживания (спасибо психоаналитической теории), кто-то по механизму «стокгольмского синдрома», а кто-то просто предпочитает об этом не думать, – но их работа, к сожалению, одно сплошное надувательство (деликатность этого слова подсказана устоявшимся понятием «мыльный пузырь»). Нет, не то чтобы они специально хотели кого-то облапошить (такие, впрочем, наверное, тоже есть), просто их личный доход – зарплаты, бонусы, опционы, акции, «золотые парашюты» и черт знает что еще – зависит от успешности цифр в годовой отчетности плюс совокупного роста мирового финансового рынка. За хорошие цифры им платят, за плохие – нет, но при этом они же эти цифры и формируют! То есть это как выписывать самому себе зарплату… Теперь поставьте себя на их место: что делать – завышать или не завышать? Показывать все риски или только те, которые невозможно скрыть? Предельно здраво смотреть на вещи или с того ракурса, с которого они выглядят лучше?

Задайте себе эти и еще тысячу других вопросов вокруг да около – например, о том, что будет с экономикой и простыми гражданами, если не загонять экономические показатели вверх, то есть – сколько будет потеряно рабочих мест, сколько конкретных лиц лишится конкретных благ, если показатели поползут вниз и случится очередной кризис… В общем, логика самооправдания тут примерно такая – кого они обманывают, если всем в результате хорошо (или, например, лучше, чем могло бы быть)? Наконец, все эти прекрасные финансисты находятся ведь не в какой-то безвоздушной среде, а среди себе подобных, и если правила игры таковы (и все, все-таки, по существу, быки, а не медведи), то нельзя отойти в сторону и сказать – мол, это неправильно, я так не играю. Тебя тут же вычеркнут из числа приглашенных – причем с прибытком и без всякого сожаления. То есть сами финансисты заложники своей же пирамиды – виноваты все вместе, осознают вину, но по отдельности могут (и неизбежно будут) продолжать грешить, в соответствии с прикупленной индульгенцией. Ну и, в конце концов, – у них там, внутри, в этой финансовой олигархии, – дураков нет, все всё понимают, рука руку моет и т. д. То есть в чем обман-то, если они все друг друга поддувают в рамках установленных правил? Нет, финансисты не обманщики, они в какой-то части своей лжи даже добрые самаритяне. Что, впрочем, не отменяет того факта, что вся современная валюта – «доверие» – зиждется на обмане.

Мы до сих пор не знаем, чем мозг человекообразных обезьян принципиально отличается от человеческого, но вот что мы знаем точно: главный и первый способ доказать, что обезьяна разумна, – это дать ей в эксперименте шанс кого-нибудь осмысленно и продуманно обмануть. Исполняют на отлично.

Увидев эти эксперименты, сомневаться в разумности приматов не сможет даже папа римский. Но это лишь первая ступень человечности – да, обман, но что поделаешь? – родовая эволюционная травма, в каком-то смысле. Высшая же ступень кажется еще более забавной: как показали специальные исследования, студенты-экономисты лидируют среди студентов других направлений по «недоверию» (то есть, добавлю от себя, всегда подозревают окружающих в обмане, а значит, и сами готовы к соответствующим действиям). Странно ли, что молодые люди именно с этими психологическими качествами выбирают финансовый сектор? Что представляет собой финансовый сектор, если такие люди его выбирают? И наконец, насколько надежной нам следует считать систему, валютой которой является «доверие», а акторами которой – лица, склонные к обману и уверенные в том, что их всегда пытаются обмануть?