Александр Махнач - Жизнеспособность человека и семьи. Социально-психологическая парадигма

1. Люди различаются по тому, как и где они локализуют контроль над значимыми для себя событиями. Выделяется два полярных типа такой локализации – экстернальный и интернальный.

2. Локус контроля, характерный для определенного индивида, надситуативен и универсален.

Один и тот же тип контроля характеризует поведение данного индивида и в случае неудач, и в случае достижений; это в равной степени касается различных областей социальной жизни и социального поведения. В нашей концепции жизнеспособности человека среди его личностных характеристик внутренний локус контроля выделяется как один из наиболее важных.

Подход к социальному научению А. Бандуры (Bandura, 1997) дополняет теорию социального научения Дж. Роттера, так как он предполагает объяснение сложного поведения людей в социальном окружении. Основная идея А. Бандуры нашла выражение в понятии научения через наблюдение, корни которого можно проследить в работах Дж. Г. Мида по подражанию и голосовым жестам (vocal gestures). Анализ подражания, осуществленный Н. Миллером и Дж. Доллардом, послужил важной отправной точкой для А. Бандуры. На него также оказали сильное влияние работы О. Хобарта Маурера по знаковому научению (sign learning) и научению за вознаграждение (reward learning). В своих исследованиях А. Бандура говорит о наличии реципрокной связи между поведением, субъектными и средовыми переменными: на нас влияют, но и мы оказываем влияние на свое окружение. В своей трактовке феноменов научения через наблюдение А. Бандура делает акцент на когнитивной активности индивида, благодаря которой индивид широко использует символические репрезентации событий в окружающей среде. А. Бандура считает, что научение у людей в значительной степени определяется процессами моделирования, наблюдения и подражания. Без признания такой символической активности чрезвычайно трудно объяснить невероятную гибкость поведения индивида. Он формулирует тезис о том, что изменения в поведении, вызываемые вследствие классического и инструментального обусловливания, а также поощрения и наказания, активно опосредуются когнициями. Важную роль в поведении индивида играют также процессы когнитивной саморегуляции, при которых он регулирует свое поведение через наглядное представление последствий. В основе процессов моделирования, наблюдения и подражания (в том числе самому себе) лежит саморегуляция на когнитивном уровне, во многом определяющая жизнеспособность человека.

Л. С. Выготский отмечал: «Существенное отличие среды ребенка от среды животного заключается в том, что человеческая среда есть среда социальная, в том, что ребенок есть часть живой среды, что среда никогда не является для ребенка внешней. Если ребенок существо социальное и его среда есть социальная среда, то отсюда следует вывод, что сам ребенок есть часть этой социальной среды. Ребенок есть часть социальной ситуации, отношение ребенка к среде и среды к ребенку дается через переживание и деятельность самого ребенка; силы среды приобретают направляющее значение благодаря переживанию ребенка. Это обязывает к глубокому внутреннему анализу переживаний ребенка, т. е. к изучению среды, которое переносится в значительной степени внутрь самого ребенка, а не сводится к изучению внешней обстановки его жизни» (Выготский, 1984а, с. 383). Особую роль социальной среды в формировании и развитии жизнеспособности ребенка подчеркивают пионеры изучения этого интегративного свойства человека. Практически все представители первых трех волн исследований жизнеспособности (см. главу «Введение») на первое место ставили именно социальную среду как фактор жизнеспособности. Средовые факторы рассматривались ими и в качестве защитных, способствующих жизнеспособности, и в качестве факторов риска, препятствующих развитию этого свойства у ребенка. Например, к факторам социальной среды, формирующим жизнеспособность ребенка, стали относить межличностные связи как источник эмоциональной поддержки, включенность ребенка в его социальное окружение. Во многих исследованиях социальное окружение определяется как фундамент жизнеспособности (O’Leary, 1980; McCubbin, McCubbin, 1988; Kazak, 1989; Gaudin et al., 1993; Hobfoll, Vaux, 1993; Luthar, 1995; Moos, 1995; Ewart et al., 2002; Chan, 2003; Clarke, 2006; Pinkerton, Dolan, 2007; Burchardt, Huerta, 2009; и др.). Социальная среда в формировании жизнеспособности проявляется также и в способности ребенка использовать ресурсы семьи, социальную и любую другую внешнюю систему поддержки для лучшего совладания с неблагополучием. Надо отметить, что в работах Л. С. Выготского понятия «среда» и «социальная среда» представлены как синонимы. Под «социальной средой» он понимал «совокупность человеческих отношений», а ее элементы рассматривал как «пластичные, подвижные и изменчивые» (Выготский, 1984а, с. 380–382). Человек и среда, по мнению Л. С. Выготского, находятся в тесной взаимосвязи: люди создают разнообразные ее формы, а она оказывает на них воздействие в зависимости от их возрастных особенностей. Придерживаясь такой точки зрения, Выготский ввел в научный оборот понятие « социальная ситуация развития» , подразумевая под ним «специфическую для каждого возрастного периода систему отношений между ребенком и окружающей действительностью, являющейся основным источником его развития» (Выготский, 1984б, с. 260).

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

К концу ХХ в. когда «Тектология» А. А. Богданова стала объектом детального изучения, выяснилось, что некоторые теории (например, катастроф, функциональных систем, самоорганизующихся систем и др.) по многим научным основаниям являются тектологическими.

Позже, с 1980-х годов, философы, экологи, экономисты стали говорить о динамической устойчивости системы как основной характеристике ее жизнеспособности (Боссель, 2001; Гизатуллин, Троицкий, 1998; и др.).

В указанном исследовании понятие «resilience» переводится неточно, как «жизнестойкость». По сложившейся в отечественной психологии практике понятие «жизнестойкость» переводится как «hardiness» ( англ .).