Александр Зантович - Записки феминиста. О женщинах и не только, с любовью и улыбкой

И, как пример, – антипод. Золушка. Готовит божественные котлеты, массирует пятки, встречает, боготворит, заглядывает в рот. Он в семейниках, на диване, с пивом. Почесывая волосатое пузо: «Ой, что-то в животе бурчит». Она отбрасывает вязанье и кидается на кухню. Полы халата развеваются на ветру. Губы сжаты. В глазах – сталь. Пять минут – третий за вечер ужин из трех блюд готов!

И компот! И салфеточку повязала.

У брака с Золушкой будущего – нуль. Очень скоро принц перестает видеть разницу между супругой и мебелью. Все чаще пьет, ходит к другим принцессам. Она ему, естественно, все прощает. Потом он решает окончательно, что достоин лучшего, и уходит. К требовательной стерве. Она вытирает о него ноги. Он наконец-то счастлив.

Вывод напрашивается неутешительный. В классической формулировке он звучит: «чем меньше женщину мы больше, тем больше меньше мы ее». Как-то так, вроде бы.

Причем работает схема в обе стороны.

Человек любого пола со склочным, асоциальным характером заставит окружающих себя любить и с собой дружить.

Чего бы это окружающим ни стоило.

Пускай только попробуют его обделить вниманием! Он им печень выест, но добьется-таки заслуженного уважения, авторитета и веса в обществе. Обязательно прослывет добрым и отзывчивым. Иначе все горько пожалеют.

Помните анекдот про мужиков, которым проще дать, чем объяснить? Занудство – тоже верный путь к счастью. Ему раз за разом дают понять, что он не угоден. Но он прет, как буйвол, и в конце концов на него машут рукой. А тут уже и ЗАГС, и дети пошли… Конечно, он не красивый, когда спит. Но куда же от него денешься?

Друзья мои! Путь добра – дорога к верному одиночеству!

Только порок способен привлечь самку или кормильца! Даешь низменность, алчность, лень и конфликтность! Именно они – залог вселенской гармонии и бесконечного хеппи-энда! Гарант развития человечества!

Я родился утром и, возможно, поэтому стал жаворонком. Но только совсем недавно понял, что люблю его. Утро. Отношения наши, однако, складывались непросто.

Уже в эпоху розового детства я столкнулся с интересным явлением, называемым «биологические часы». Имеется в виду, что на выходных я просыпался в семь утра, чем безумно раздражал своих близких. Зато в детский сад меня было не растормошить. Меня мама вообще одевала практически спящего. Я успевал отключиться, пока она отворачивалась взять второй сандалик. Поднять – подняли, а разбудить – забыли.

Вставать рано в школу – само по себе противно детской природе.

И будь я хоть трижды жаворонком, принципиально хандрил, хотел спать и пребывал в меланхолии до третьего урока включительно.

Потом я жил в Сухарево. Целый год. Тогда это был очень новый район. Со всеми вытекающими из такого статуса последствиями. Лишенный растительности марсианский ландшафт, острый дефицит школ, детских садов и магазинов, постоянный ветер, суровые люди с грязными ногами…

Но веселее всего было с транспортом. На весь спальный район – один 114-й маршрут.

Каждое утро начиналось с героизма. Во-первых, надо было в автобус влезть, аморально распихивая стариков, женщин и детей (знаю, так нельзя, но они тоже толкались!). Во-вторых, схватиться за что-нибудь и в течение двадцати минут держать натиск. Про «держитесь за поручни» вообще речи не шло. Где встал на две ноги, если повезло, там и стоишь! Толпа плотно подпирает тебя со всех сторон. И, отгородив себе локтями пространство для дыхания, можно, в принципе, расслабиться. Дело в том, что от тебя уже ничего не зависит. Ты перемещаешься по салону вместе с другими пассажирами. Автобус разгоняется – биомасса вжимается в хвост. Тормозит – перекатывается к кабине. На поворотах «Икарус» с гармошкой практически кренило к асфальту.

После автобуса толчея в метро казалась прогулкой по аллее европейского городка девятнадцатого века, когда неторопливые парочки учтиво раскланивались и приветливо приподнимали цилиндры. Хотя нет. Не казалось! Метро в час пик тоже не радовало гостеприимством.

Вот тогда я сильно невзлюбил утро. Если хватало места повертеть в транспорте головой, можно было разглядеть моих товарищей по несчастью. У них у всех было плохое утро.

Всем автобусом мы ехали в свой день с ощущением глубокого несчастья и искренней ненависти. Ненависти к будильникам, проходным, начальникам, преподавателям, рабочим графикам и всему прочему, что заставляет людей вести себя так противоестественно: вставать по утрам и куда-то ехать.

Сейчас в своей семье я просыпаюсь первым. А вот остальные члены клана утверждают, что они совы. Утром у жены и сына включается какой-то древний механизм, связанный с выживанием. Видимо, очень давно, когда наши далекие предки беспорядочными стадами бродили по юной Земле, это было очень важно – произвести на хищника хорошее впечатление. Тогда спящие люди научились быть такими милыми, что их не только родной муж/отец, но даже самый свирепый саблезубый тигр будить бы не стал. Зверюга гладила предков по голове лохматой лапой, улыбалась и бежала дальше.

Вот и я, прерываясь на приступы искреннего умиления, брожу из одной комнаты в другую, ласково расталкиваю. А меня ненавидят, как гонца, с самого утра приносящего дурные вести.

Оно и понятно, я ж вместо будильника получаюсь! Кто их любит, будильники?

Вообще, нам, славянам, утро любить трудно. Достаточно вспомнить хотя бы о похмельном синдроме. Это же такое наше, национальное, исторически обусловленное! Один мой знакомый на вечеринке кричал, размахивая бутылкой водки: «Пусть мне завтра будет плохо, зато сегодня – хорошо!»

Невольно он очень верно подметил философию нашего праздника. А потом бывает утро в китайской деревне. Где живут китайские пчеловоды.

В похмельное утро приходится практически втаскивать себя за уши. Более всего этот процесс напоминает реанимацию. Или даже реинкарнацию. Как будто твоя бессмертная душа оказывается в совершенно чужом теле. Это непослушное, неповоротливое, больное вместилище нужно как-то осваивать: раскачивать, расхаживать, умывать, лечить…

– К тебе что, после Деда Мороза приходил Дед Похмель?

– Да он до сих пор у меня!

На просторах Сети мне встретился термин coffee face, под которым подразумевается страшное лицо человека, не успевшего утром выпить кофе. Понятие можно расширить. Думаю, все видели эти лица: beer face, mineral water face, fifty grams face…

Как говориться пить пиво по утрам не только вредно, но и полезно.

И вроде все с этим утром как-то трудно, плохо, насильственно.