Сергей Корсаков - Общая психопатология

Легко видеть, что у больного были одновременно и идеи превращения, и постороннего влияния мистической силы, и идеи гибели, разрушения, и величия, и греховности, и борьба с какими-то врагами. На этом примере можно также видеть, как вплетаются в бред воспоминания о различных исторических событиях и впечатления текущей жизни: перед заболеванием больного в газетах много писалось о войне итальянцев в Абиссинии, и потому итальянцы играли видную роль в бессвязном бреде.

Чтобы закончить изложение того, что относится к бреду и вообще к бредовым идеям, я должен коснуться еще некоторых явлений, близких по своему характеру к бредовым, но которые встречаются у лиц совершенно нормальных. Я имею здесь в виду не те ложные идеи, которые являются вследствие заблуждений у многих совершенно нормальных лиц, но которые по своему происхождению настолько отличаются от бредовых идей, что не подают обыкновенно повода к смешению при сколько-нибудь внимательном анализе; я имею в виду те явления, которые хотя встречаются и у совершенно здоровых лиц, но по своему происхождению аналогичны бредовым. Сюда относятся ложные идеи, являющиеся у лиц загипнотизированных , под влиянием внушения, а также сонные грезы нормально спящих людей .

Как известно, внушением можно заставить человека иметь идеи, не соответствующие действительности; можно загипнотизированному или вообще лицу, легко поддающемуся тому, что в специальном смысле этого слова называется «внушением», внушить различные ложные представления как о себе, так и окружающих; можно, например, заставить считать, что на одном из клочков бумаги нарисован чей-нибудь портрет, можно заставить считать кого-либо из присутствующих врагом, имеющим какое-нибудь злобное намерение; можно внушить, что загипнотизированный находится в другой обстановке, в саду вместо комнаты; можно, наконец, внушить, что и сам экспериментируемый не то лицо, какое он на самом деле. Внушения могут делаться или словесные, или с помощью придания человеку, находящемуся в гипнотическом состоянии, какой-нибудь позы (во время так называемого каталептического периода) [31] Я не касаюсь здесь многих подробностей, полагая, что изучение гипнотических явлений составляет предмет особого курса. . Придавая загипнотизированному молитвенную позу, можно вызывать у человека представления и эмоции религиозного характера. Особа, которой д-р Азам сложил руки так, как складывают их на молитве, через несколько времени на поставленный ей вопрос ответила, что она молится, присутствуя на религиозной церемонии. Заставляя вытянуть руку и сжать кулак и наклоняя при этом немного голову вперед, можно вызвать представление о враждебном нападении, и экспериментируемый может броситься на воображаемого врага. Нет сомнения, что при этих состояниях бывают и обманы чувств, и ложные идеи, совершенно аналогичные бредовым идеям.

Разница между бредовыми идеями при гипнозе и бредовыми идеями при душевных болезнях, конечно, существует и именно постольку, поскольку гипноз, как хотя искусственное, но физиологическое состояние, отличается от состояния болезненного. В большинстве случаев поэтому гипнотические ложные идеи бывают далеко не так стойки и не воспринимаются личностью человека с такой непреложной уверенностью, как бред больных. Хотя несомненно, что некоторые из внушенных идей внедряются в сознание больных и овладевают ими, но это все-таки большей частью такие, которые в основе своей имеют что-нибудь возможное и допустимое сознанием и мировоззрением данного субъекта, чему он вообще мог бы поверить, как часто верит и вполне здоровый человек, если ему говорят авторитетно, и если его критика парализуется или отвлечением внимания, или какой-нибудь эмоцией. Но если же внушаемое представление совершенно невероятно и невозможно по миросозерцанию лица, которому делают внушение, или совершенно противоречит всем правилам и основным свойствам его личности, то оно не внедряется в сознание как собственное убеждение, а носит характер совсем иной; так, если женщине, находящейся в состоянии гипноза, внушить, что она мужчина и гусар, то, пожалуй, она станет изображать из себя гусара, будет крутить воображаемый ус, делать соответствующую ее представлению о гусаре физиономию и принимать воинственную позу, но все это будет носить очевидный характер театральности, правда, бессознательной. Впрочем, ложные идеи, являющиеся у загипнотизированных, различаются и в зависимости оттого, насколько ясность сознания вообще нарушена у экспериментируемого. При глубоком гипнотическом сне они могут ничем не разниться от сонных грез обыкновенного физиологического сна.

Что касается сновидений при обыкновенном сне , то они тоже имеют много сходства с бредовыми идеями. Всякому известно, что во время сновидений сознание заполняется совершенно ложными, не соответствующими действительности идеями. Сочетание сновидений часто совершенно противоречит возможности, и в то же время они воспринимаются нами в состоянии сна как нечто вполне реальное и возможное; во сне мы не удивляемся, когда видим лиц, давно умерших, переносимся в отдаленные края, испытываем совершенно невероятные приключения. Правда, проснувшись, мы в большинстве случаев освобождаемся от ложных представлений и быстро распознаем их от действительности, но во время сна, а иногда и в состоянии, переходном от сна к бодрствованию, принимаем их за явления реальные. Несомненно поэтому, что образование ложных идей во время нормального сна обусловливается тем физиологическим процессом, который происходит в нервных центрах во время этого состояния и находится в зависимости от неравномерного распределения деятельного состояния в различных отделах нервных элементов, служащих органами психической деятельности. По-видимому, в состоянии глубокого сна сновидений не бывает вовсе, так как психическая деятельность равномерно понижается до очень низкого уровня; но при неглубоком сне возбуждается деятельность в некоторых элементах мозговой коры, вследствие чего и начинается процесс идеации. При этом, однако, многие отделы центров коры еще не функционируют в достаточной мере, вследствие чего гармония душевной жизни нарушается, в результате чего и является смутное состояние сознания, обманчивое восприятие внешних впечатлений, пассивное подчинение автоматическому сочетанию представлений; произвольные акты при этом не существуют, высшие направляющие функции ума почти бездействуют; высшие чувствования, как: нравственные, логические, эстетические, почти не возбуждаются, вследствие чего при сновидениях мы не испытываем чувства противоречия с истиной, если даже нам видится крайняя несообразность, не испытываем упреков совести, если даже видим во сне, что совершаем преступление, между тем как эмоции низшего порядка, как страх, довольно часто охватывают нас и во сне. Вследствие неправильной, идущей скачками смены идей, сочетания являются часто совершенно беспорядочные и очень быстро сменяются; по-видимому, рядом с ложными идеями при этом бывают и явления, относящиеся к обманам чувств (чаще всего псевдогаллюцинации зрительного содержания). Из комбинации ложных идей и псевдогаллюцинаций большей частью и образуются сновидения. Содержание сновидений черпается обыкновенно из репродукций, главным образом из следов тех впечатлений, которые мы имели в ближайшее время, или тех, которые нас особенно тревожили, и из впечатлений, действующих на нас во время сна. Последние имеют несомненное влияние на содержание наших сновидений. Всем известно, что охлаждение ног во время сна может вызвать сновидение в форме купанья или нахождения в степи, среди снега и т. п. Мори в своей интересной книге «Сон и сновидения» рассказывает следующее: «Я был нездоров и лежал в своей комнате. Около меня сидела мать. Вдруг я вижу во сне террор. Я присутствую при сценах убийства, предстаю пред революционный трибунал, вижу Робеспьера, Марата, Фукье-Тенвилля, вижу самые ужасные личности этого страшного времени, спорю с ними. Наконец, после происшествий, о которых помню лишь смутно, я вижу, что я был судим, приговорен к смерти и что меня везут на колеснице при огромном стечении народа на площадь Революции. Я вхожу на эшафот; палач привязывает меня к роковой доске, раскачивает ее – и топор падает. Я чувствую, что моя голова отделилась от туловища, просыпаюсь в страшной тоске и вижу, что у меня на шее стрелка от кровати, которая неожиданно оторвалась и упала мне на шейные позвонки, совершенно как топор гильотины. По словам моей матери, это случилось в ту же минуту, как я проснулся, а между тем это внешнее впечатление послужило исходным началом сновидения, состоящего из столь многих происшествий. В ту минуту, когда на меня упала стрелка, мысль об ужасной машине, на которую в этом случае стрелка весьма походила, пробудила во мне воспоминание об образах, принадлежащих той эпохе, символом которой была гильотина» [32] Мори . Сон и сновидения / Пер. с фр. А. Пальховского. М., 1867. .