Авантюристы, иллюзионисты, фальсификаторы, фальшивомонетчики

Когда-то у Брынцалова часов не было никаких. Он рос в Черкесске, в доме, где не было туалета и умывальника. Семья была бедна, отец работал по дому, мать была прачкой. Брынцалов хотел наверх. Он вступил в Коммунистическую партию и стал горным инженером. Но поскольку он выстроил собственный дом, то в 1980 году был из партии исключен. После этого он начал зарабатывать деньги разведением пчел, так что, когда в 1987 году были разрешены кооперативы, он уже имел достаточный капитал, чтобы открыть свою кондитерскую. Тогда же он познакомился с Наташей, белокурой бухгалтершей государственного гостиничного управления и случайно лучшей подругой своей дочери. Наташа поставила два своих условия, и пара отбыла в Москву делать деньги. «Я знал, что должен зарабатывать много, иначе она от меня уйдет», — говорит Брынцалов.

Когда же в начале девяностых годов государственные предприятия преобразовывались в акционерные общества и часть акций передавалась коллективам, Брынцалов забирал себе целые фабрики, где уговорами, где угрозами убеждая рабочих передать «купоны» ему. Многие, не зная цены этим бумагам, были даже рады, продавая их Брынцалову и делая тем самым из него Креза.

«Когда он захочет иметь какую-нибудь вещь, он ее добывает. В случае необходимости — любыми средствами», — говорят люди, которые его хорошо знают. Брынцалов этим гордится. Он чистосердечно признается: «Я — цивилизованный бандит».

Недавно создатели его рекламного фильма пришли к мысли заснять Брынцалова и его жену в собственном теннисном зале. Когда она сбоку от своего супруга ступает по снегу, начинается крик. Госпожа Брынцалова хочет, чтобы муж заплатил ей за выступление. Господин Брынцалов говорит: «Нет».

Спор, натурально, кончается слезами. Госпожа Брынцалова исчезает, господин Брынцалов бьет мячи в пустоту противоположной площадки и рычит: «Я ее вытащил из халупы, где не было даже дивана, и теперь — вот это. Некоторые люди так глупы, что им уже не поможешь». Потом он замечает, что камеры направлены на него. Тогда он радостно запевает «Ла Кукарача» и качает толстыми бедрами…

(Томас Хютлин. — «Мошенники»)

Следует с грустью признать, что положительный образ русскоязычного иммигранта на страницах американской печати окончательно померк, и газеты упоминают о «русских» только в связи с их очередными злодействами или махинациями. Таблоиды вроде нью-йоркских «Пост», «Дейли ньюс» и «Ньюсдей» пишут об этом чаще, солидные «Нью-Йорк таймс», «Вашингтон пост» и «Лос-Анджелес таймс» — реже, а респектабельная «Уолл стрит джорнэл» старается вообще не касаться этой темы. И тем не менее… не удержалась даже «Джорнэл».

С недавних пор девять радиостанций на обоих побережьях США регулярно передают рекламное сообщение под названием «Больше, чем вы знаете». «Ваш старый автомобиль, — говорится в рекламе, — тот, что пылится у дома или стоит за гаражом, благодаря ему вы можете списать с налогов немало денег. Добрые люди из Еврейского центра обучения (ЕЦО) могут превратить этот автомобиль в транспорт для тех, кто нуждается. Налоговое управление предоставит вам право списать с налогов стоимость вашей машины, согласно Синей книге (ежегодному справочнику цен на подержанные автомобили. — Ю. А.), а эта стоимость часто выше расходов на ремонт и попыток продать старую машину самому. На ваши пожертвования ЕЦО финансирует школы и летние лагеря для детей, а также курсы трудоустройства и бесплатный транспорт для взрослых. Так почему бы не пожертвовать ЕЦО вашу старую машину? За ней приедут и оформят все бумаги, включая ведомость для налогового управления. Ваш автомобиль может стоить дороже, чем вы думаете».

Согласитесь, что замысел хорош: вы жертвуете благотворительной организации свой старый автомобиль, а за это списываете его стоимость с налогов, получая при этом больше, чем в случае его продажи. Замысел этот пришел в голову 37-летнему раввину Бенциону Пилу и его жене Мэтти, основателям и руководителям Еврейского центра обучения, созданного 13 лет назад для помощи евреям-иммигрантам из Советского Союза. Сегодня Центр тратит на радиорекламу 15 тысяч долларов в неделю и получает за это время примерно по 200 автомобилей. Центр действует в Калифорнии, Нью-Йорке и Нью-Джерси, причем только в Сан-Франциско его операторы обслуживают 48 телефонных линий, а стоянка для подаренных автомобилей занимает два с половиной акра.

Бенциона Пила подростком привезли в США из Узбекистана. Семья поселилась в Нью-Йорке, и Бенцион решил стать раввином. Он получил религиозное образование и женился на американской еврейке из Боро-Парка. В 1983 году 24-летний Бенцион с женой Мэтти перебрались в Сан-Франциско, так как, по словам Пила, он понял, что для помощи евреям-иммигрантам в этом городе нужен раввин, говорящий по-русски. На 3 тысячи долларов, подаренных им гостями на свадьбе, Пилы открыли свой ЕЦО. Вначале это была дневная школа для детей и несколько небольших религиозных и общеобразовательных курсов для взрослых, где иммигранты из СССР усваивали азы иудаизма, недоступного на их тогдашней советской родине.

К благотворителям Бенцион и Мэтти обратились с первых же дней, но поначалу они просили наличные деньги. Денег давали, прямо сказать, не густо, и раввин с женой изощрялись как могли, собирая пожертвования в любом мыслимом виде, от старой одежды до благотворительных игр в американское лото — бинго. Толку от всего этого было немного. Дела шли из рук вон плохо. Пилы были вынуждены лично гарантировать банковские займы своему Центру и в воздухе запахло банкротством. «Мы собирались свернуть дела и просто исчезнуть», — призналась Мэтти Пил корреспонденту «Джорнэл» Эдварду Фелсенталу и добавила, что ее родители, бруклинские хасиды, требовали, чтобы Бенцион больше зарабатывал. «Займись настоящим делом, — говорили они молодому раввину. — Садись за руль такси».

В Боро-Парке явно недооценили смекалистых бухарских евреев. С 1991 года Бенцион Пил начал просить у благотворителей их старые машины. Сначала он делал это через объявления в газетах, но отдача была незначительной. В 1993 году раввин Пил занял у приятеля 25 тысяч долларов и начал вкладывать их в радиорекламу, по-прежнему выпрашивая у людей подержанные автомобили в помощь «русским» евреям-иммигрантам, но взамен обещая крупное списание с налогов. По мудрому стратегическому замыслу Бенциона, радиорекламы появились до конца года, когда многих американцев заботит, как бы сократить налоги. По словам Джорджа Янгермана, заведующего коммерческим отделом ЕЦО, эти рекламы «звучали как общественные объявления», благотворительная цель которых «как бы подтверждалась самой радиостанцией».