Авантюристы, иллюзионисты, фальсификаторы, фальшивомонетчики

Из показаний в суде «начальника» штаба «УВР» М. Завады: «Людей вербовали, как правило, из лиц, отставших от воинских частей… Шоферов брали вместе с машиной… Когда подходили к советской госгранице, в «УВР» было более двухсот человек. Половина из них — дезертиры и лица, укрывавшиеся от призыва в действующую армию».

Часть Павленко вслед за нашими войсками прошла всю Польшу и закончила «боевой путь» под Берлином. Здесь деятельность «строителей» полностью сосредоточилась на хищении имущества и откровенном грабеже местного населения. Ничего не подозревавшие о преступной сущности «УВР» честные солдаты могли «вынести сор из избы». Поэтому Павленко вынужден был продемонстрировать решительность в борьбе с «мародерами», расстреляв двух самых неосторожных сообщников. К концу войны часть Павленко фактически превратилась в вооруженную банду, одетую в форму советских военнослужащих.

Уже после победы набравший силу и обнаглевший командир «УВР» с помощью обмана и крупных взяток установил связи с военпредами Управления вещевого и обозного снабжения Министерства обороны СССР, а также с представителями временной военной комендатуры Штутгарта и получил в свое распоряжение железнодорожный эшелон из 30 вагонов. Помимо десятков тонн муки, сахара, круп и сотни голов домашнего скота, на нем вывезли десять грузовиков, пять тракторов, несколько легковушек и другую технику. На родину банда возвращалась с богатой добычей и с положенными победителям атрибутами — орденами и медалями. По фиктивным документам о мнимых подвигах бойцов «УВР» Павленко получил свыше 230 наград, которые раздал своим наиболее отличившимся соратникам. Не обидел и себя: на парадном мундире сияли два ордена Отечественной войны I и II степени, орден Боевого Красного Знамени, орден Красной Звезды, медали…

По возвращении на «базу» в Калинин Павленко срочно демобилизовал всех, кто ничего не знал о преступном характере подразделения. После продажи награбленного каждому из своих «солдат» выплатил от 7 до 12 тыс. рублей, «офицерам» — от 15 до 25 тыс. рублей, себе оставил 90 тысяч.

Оставив в Калинине часть вывезенной техники, Павленко создал и возглавил здесь гражданскую строительную артель «Пландорстрой». Но под рукой уже не было сообщников — они разъехались по разным городам. А без них трудно было поставить дело с размахом. Поэтому, как только в начале 1948 года получил весточку из Львова, где обитал его ближайший помощник в годы войны Ю. Константинер, он похитил 300 тысяч арильных средств и скрылся. Скоро во Львов по его вызову съехались другие «офицеры», прибыл и умелец Рудниченко, быстро сварганивший новую печать и нужные штампы. Так появилась уже упоминавшаяся «УВС-1» со множеством строительных филиалов в западных областях страны.

С 1948 по 1952 год «УВС-1» по подложным документам заключило шестьдесят четыре договора на сумму 38 717 600 рублей. Почти половина договоров проходила по линии Минуглепрома СССР. От имени своей «воинской части» Павленко открыл текущие счета в двадцати одном отделении Госбанка, через которые по фиктивным чекам получено свыше 25 млн. рублей.

Даже нынешние воротилы теневой экономики позавидовали бы такому размаху финансовых махинаций. Располагая колоссальными по тем временам деньгами, Павленко считал себя неуязвимым. У него было безошибочное чутье на нечистоплотных и алчных чиновников. Располневший и импозантный полковник (это звание он присвоил себе в 1951 году) не скупился дать взятку даже за решение пустякового вопроса. Он был своим в местных коридорах власти. Его уважали, с ним считались. Павленко до того обнаглел, что отбирал себе охрану через местные органы МГБ, которые тщательно проверяли кандидатов на предмет отсутствия связи с бандеровцами.

Александр Тихонович Лядов — один из следователей, занимавшихся делом Павленко, рассказывал:

— Дело это было сверхсекретное. В 1952 году я работал старшим следователем прокуратуры Центрального округа железных дорог. После допросов арестованных и свидетелей мы сдавали протоколы старшему группы, и портфели с делом опечатывались.

В ходе следствия пришлось уехать в Ровенскую область. В городе Здолбунове «воинская часть» Павленко строила подъездные пути к восстанавливаемым цементному и кирпичному заводам. Должен сказать, строил он отлично. Приглашал специалистов со стороны, по договорам. Платил наличными в три-четыре раза больше, чем на госпредприятии. Проверять работу приезжал сам. Если найдет недостатки, не уедет, пока их не исправят.

После откатки сданного пути выставлял рабочим бесплатно несколько бочек пива и закуску, а машинисту паровоза и его помощнику лично вручал премию, здесь же, принародно. Тогда многие рабочие получали 300–500 рублей в месяц. А Павленко мог отдать сотню на газету. Но я об этом никому не рассказывал, все равно не поверили бы.

Или вот такой эпизод. На допросе одного начальника главка задаю вопрос: вы знали, что Павленко делает дорогие подарки должностным лицам и их женам? Неужели это не вызывало у вас подозрений?

Тот в сердцах отвечает: «Ну как мне могло прийти в голову, что Павленко жулик, если во время праздничного парада он стоит на трибуне рядом с областным руководством, которое его хвалит за работу, ставит в пример хозяйственникам…»

«Сидим мы с ним в ресторане, — продолжает начальник главка, — я про себя подсчитываю, сколько мне придется заплатить. А Павленко, словно читая мои мысли, заявляет: «Я плачу! Ты сколько получаешь? Тысячи две, не больше?» У меня само собой вырвалось: «А вы сколько?» Он засмеялся и так небрежно: «Десять тысяч… Эту работу гражданскую мы делаем между прочим, а основная у нас секретная». Тут я язык и прикусил, не решился дальше расспрашивать…»

Действительно, в Павленко трудно было заподозрить преступника. Преуспевающий солидный человек, ездит на «Победе»…

В день ареста Павленко при обыске в его квартире, помимо прочего, были найдены и генеральские погоны. Неужели и впрямь готов был присвоить себе «очередное» столь высокое воинское звание?

На суде, который длился почти полгода, Павленко вел себя усмиренно. Он был готов к любому исходу, кроме самого страшного. Уже не было Сталина, и сам этот факт вселял надежду на то, что суд отвергнет политические обвинения в его адрес. Поэтому в последнем слове Павленко попытался развеять образ «вражеской фигуры», заявив: «Я никогда не ставил целью создание антисоветской организации». И, поперхнувшись от волнения, закончил о себе почему-то в третьем лице: «Заверяю суд, что Павленко еще может быть полезен и он вложит свою лепту в организацию работ…»

Финал этого беспрецедентного уголовного дела (именно уголовного, а не политического, как его представляли тогда) таков: трибунал Московского военного округа 4 апреля 1955 года приговорил «полковника» Павленко к высшей мере наказания, а 16 его «офицеров» — к лишению свободы сроком от 5 до 25 лет.