Геноцид и массовые репрессии

Проповедь игумена Питирима и его старания обращать керженских старообрядцев увещаниями двигались вперед без особого успеха. Проповедник досадовал и писал царю, что раскол увеличивается, что в нижегородском краю больше 200 000 старообрядцев, да в городах нижегородских более 20 000, и что «все они благополучию государственному не радуются, но паче несчастию радуются и всегда стремятся возвысить свой злой рог к обладанию на церковь и на гражданство; хотя они между собой и много несогласны, но на церковь все злобою согласны; надлежит размножением их остановить, чтоб нигде они не учили, а где станут раскольщики учить — хватать и наказывать; а не худо учителей неявным промыслом смирить. Монахинь в лесу тысячи четыре будет; надлежит их всех взять в монастырь, а пища им хлеб и вода, а которые обратятся — тем подобающая пища; немногие из них останутся без обращения. Старцам, старицам и бельцам в лесах, полях, на погостах и по мирским домам никому жить не велеть под смертною казнью; а кому жить в лесу кельею вне монастыря — от архиерея писание возьми; и если так будет сделано, то раскольщикам из городов и уездов свозиться будет некуда и постригать перестанут, только не надобно ослабевать; а вину положить для отводу, что по лесам в кельях живут беглые солдаты и разных чинов всякие люди, не хотят службы служить и податей платить. Без-поповщина твое царское имя в молитвах не поминают, а поповщина поминают только благородным, а благочестивым и благоверным не называют. Церковь, догматы и таинства разными хулами хулят. Я все это знаю и не извещал не потому, что укрывал, а потому, что если они узнают, что я извещаю, то они со мной говорить и сходиться не станут и обращению будет препятствие. Указ о том, чтоб не исповедывавшихся штрафовать, а раскольщиков окладывать вдвойне — очень помогал обращению, но сделалось препятствие большое: попы едва не все укрыли раскольщиков: то писали исповедующимися, то никак не писали, а на которых в губернии ландратам и поданы росписи, то ни штрафов ни рас-кольщикам окладу не положено, и от этого только благочестивые и обратившиеся в поношении и ругательстве. Требуем, чтобы для лучшего обращения штрафы на неисповедывавшихся и оклад на раскольщиках ежегодно был правлен неотложно, а мы под тесноту штрафов и окладов Писанием удобнее к церкви присоединять будем. По городам и по уездам в старосты и бурмистры раскольщиков не выбирать для того, что они православным и обратившимся творят великое утеснение и обращению сущую остановку».

После этого доклада в помощь Цитириму для явных следствий и наказаний был командирован гвардии капитан Юрий Ржевский, облеченный правом ссылать на каторгу тех раскольщиков, которые будут укрываться от платежа двойных налогов, монахов и монахинь забирать в монастыри, но действовать круто не сплошь, хватать не за исповедание раскола, а за вред гражданству. «Буде возможно, — писал Петр Ржевскому, — явную вину сыскать, кроме раскола, таких с наказанием и вырезав ноздри ссылать на галеры, а буде нет причины явной, поступать с ними по словесному указу». Ржевский во всем должен был советоваться в Питиримом, но тайно, чтобы старообрядцы не подумали, что Ржевский — подручный Питирима, исполняющий казни и отправляющий в ссылку старообрядцев по его указанию. Ржевский и Питирим обратили свое внимание больше всего на поселения старообрядцев по реке Керженцу, и в ноябрь 1718 г. Ржевский доносил царю: «Ныне до вашего величества послал раскольщиков необратных и замерзлых; они же и указу твоему учинились противны, положенного окладу платить не хотят и за то биты кнутом и вынуты ноздри и посланы в каторжную работу числом 23 человека, а в том числе послан раскольщик Василий Пчелка, который под образом юродства многих развращал в раскол и пакости делал; да женска пола 46 человека замерзлых послал в девичьи монастыри — положенного окладу платить отреклись, и за то учительницы их биты кнутом 13 человек».

Помощь капитана Ржевского проповеднику Питириму пришлась очень по вкусу, и он стал ею пользоваться довольно широко в своей деятельности. В 1720 г. обер-ландрихтер Нестеров стал вмешиваться в своеобразную проповедническую деятельность Питирима и Ржевского, требуя доставки обвиненных к нему в суд. Тогда Питирим послал царю убедительную просьбу — запретить Нестерову вмешиваться не в его дело, обвиняя при этом ландрихтера даже в принадлежности к расколу. Нестеров должен был сократить свою «рих-терскую» ревность и предоставить старообрядцев архиерею Питириму и капитану Ржевскому.

Для характеристики проповеднических приемов Питирима чрезвычайно любопытно предпринятое им распространение одной книги, составленной в Киеве и имевшей задачей уличить старообрядцев в еретичестве. Книга эта называлась «Соборное деяние на еретика Мартина» и повествовала о том, как в 1147 г. приходил в Киев монах Мартин, родом армянин; в Киеве он стал проповедывать двуперстие, сугубую аллилую и прочия «заблуждения», которые разделяли старообрядцы XVII века; в 1157 г. собор русских епископов осудил мнения Мартина, как еретические, причем двуперстное крестное знамение было названо «армейским кукишем». Присланная из Киева, как подлинная, книжица соборного деяния носила внешние признаки древнего происхождения: была написана на пергаменте, выцветшими чернилами, и вообще казалась очень пострадавшей от времени. Для всех знатоков русской старины это было совершенно новое открытие: ни о Мартине ни о соборе до сих пор никто не слыхал. Старообрядческий дьякон Александр очень заинтересовался новым документом и, разобрав его с большим вниманием, установил, что это соборное деяние — явная подделка; доказательства дьякона Александра, очень тонко и с большим знанием дела построенные, устанавливали подделку и исторически, и хронологически, и археологически. Но это не помешало Питириму распространять «Соборное деяние на Мартина еретика», как «зело полезную» книгу, дьякон же Александр был схвачен и по приказу Питирима заключен.

В это же время разыгралась еще одна история, не очень лестная для проповеднических приемов Питирима. Еще в 1716 г. Питирим составил 130 вопросов старообрядцам с той целью, что они ответами своими показали свою неправду. Эти вопросы он послал на Кер-женец тамошним учителям и начетчикам, которые, в свою очередь, прислали Питириму 240 вопросов с той же целью. Питирим написал ответы на эти вопросы и потребовал, чтобы керженцы приняли его ответы при всем народе и дали свои на его вопросы. 1-го октября 1719 г., как доносил царю Питирим, при многочисленном собрании народа в селе Пафнутьеве, Балаханского уезда, он разменялся с раскольничьими старцами вопросами и ответами, причем он, Питирим, опроверг неправые ответы старообрядцев и требовал возражений на свои, но «раскольщики», дьякон Александр и выборный старец Варсонофий с товарищами, подали доноше-ние, что ответы их неправые и отвечать право им нечего, и просят они у него, Питирима, при всем народе прощения в своей неправоте.