Геноцид и массовые репрессии

«Парламент в соответствии с данной конституцией обладает полномочиями по принятию законов в целях обеспечения мира, порядка и справедливого управления Федерацией, распространяющихся… на лиц любой расы, кроме представителей аборигенной расы в любом штате; что касается последних, то считается необходимым издание для них специальных законов».

В ст. 127 говорилось: «При подсчете численности населения Союза, штата или какой-либо части Союза аборигены не учитываются». В соответствии с статьей 127-й чистокровные аборигены не учитывались во время переписей. Смысл ее сводился к тому, что аборигены не являлись гражданами страны, а следовательно, не обладали никакими гражданскими правами. Они именовались «лицами, находящимися под опекой государства».

К концу 60-х гг. была отменена подавляющая часть дискриминационных ограничений. Аборигены были признаны «гражданами Австралии». Однако формальное признание за аборигенами гражданских прав не означало, разумеется, достижения ими действительного равенства в рамках австралийского общества.

В60-х гг. представители аборигенов выдвинули требование возврата «традиционных («племенных»)» земель (лозунг «Верните нам землю» стал главным лозунгом движения коренного населения) или компенсации за отчужденные земли. В апреле 1965 г. Федеральный совет содействия прогрессу аборигенов на своей ежегодной конференции принял резолюцию, в которой потребовал выплаты компенсации за отчужденные у аборигенов земли в размере 150 млн. австрал. ф. (300 млн. австрал. долл.).

Гуринджи первыми потребовали признания за ними права на землю. 1 мая 1966 г. рабочие-аборигены скотоводческой «станции» Ньюкасл-Уотерс забастовали, и многие из них вместе с семьями покинули «станцию». Вскоре их примеру последовали рабочие Уэйв-Хилла и других «станций» скотоводческой компании «Вести». Большинство забастовщиков были из племени гуринджи. К концу месяца основная часть бастующих разместилась во временном лагере на берегу реки Виктория, неподалеку от поселка Уэйв-Хилл.

Гуринджи так рассказывают о первых днях забастовки: мужчины, женщины и дети двигались колонной, помогая друг другу, старшие дети и взрослые несли младенцев, уставших маленьких детей, одеяла, пищу и те немногие вещи, которые они смогли взять с собой. Шумная колонна из взволнованных, счастливых и испуганных людей миля за милей двигалась по труднопроходимой, покрытой жестким кустарником и редкими деревьями местности.

Лили Пунаи гладила белье в фермерском доме в Уэйв-Хилле, где она служила прислугой. В этот момент вошел белый рабочий и, объявив ей, что все аборигены уже ушли, спросил, собирается ли она остаться. Она ответила, что тоже уйдет. Оставив утюг, собрав пожитки в одеяло, эта пятидесятипятилетняя женщина пустилась в путь одна и прошла около пятнадцати миль, чтобы присоединиться к своим сородичам.

Примерно с октября 1966 до марта 1967 г. наблюдалось затишье в борьбе между гуринджи и скотоводческими компаниями. Во время влажного сезона занятые в животноводстве аборигены обычно не работают, и поэтому ожидалось, что конфликт снова разразится в апреле-мае 1967 г. Совет защиты прав аборигенов Северной Территории грозил организовать забастовку рабочих-аборигенов на всех «станциях» в северной части страны и, таким образом, полностью парализовать их в апреле.

Бастовавшие гуринджи отказались вернуться к работе на старых условиях. Некоторые владельцы «станций» в охваченном забастовкой районе пошли на уступки. В январе-феврале 1967 г. (с началом работ, связанных с уходом за крупным рогатым скотом) некоторые бастовавшие гуринджи покинули лагерь в Уэйв-Хилле и приступили к работе на двух небольших «станциях», где им предложили зарплату лишь на 1,5–2 долл, ниже полных ставок.

Однако в марте 1967 г. гуринджи предприняли шаг, который не только привел к коренным изменениям в их собственной борьбе, но и явился серьезным вкладом во всеавстралийское движение в защиту аборигенов. Забастовщики и их семьи двинулись в Уотти-Крик (на языке аборигенов — Дагу-Рагу). Выбранное ими место расположено в районе, который издавна занимали гуринджи. Неподалеку от него находятся несколько их важных мест, а также источники питьевой воды.

В апреле 1967 г. гуринджи направили петицию генерал-губернатору (в то время этот пост занимал лорд Кейси) с требованием вернуть им 500 кв. миль их традиционных земель в районе Уэйв-Хилл — Лимбунья. Через несколько месяцев пришел решительный отказ.

Некоторые молодые мужчины трудились на скотоводческих «станциях», чтобы заработать деньги для всей этой группы аборигенов, другие строили примитивные жилища на месте нового лагеря. Действия гуринджи стали довольно широко известны и привлекли внимание политических кругов. Шесть членов Законодательного собрания Северной Территории посетили их лагерь.

После окончания влажного сезона 1967/68 г., когда вновь стала возможно транспортная связь, произошло другое важное политическое событие. 8 апреля 1968 г. Уотти-Крик посетил федеральный министр по делам аборигенов У. Уэнтворт. Он встретился и беседовал с лидерами гуринджи, и, по-видимому, на него произвели большое впечатление их чувство собственного достоинства и твердая решимость добиться возвращения земли. У самих гуринджи и общественности сложилось впечатление, что министр готов предоставить им достаточно земли для постройки деревни, огородов и загонов для лошадей и других домашних животных. Назывался возможный минимум — 8,5 кв. миль. Выбор, естественно, склонялся в пользу земель вокруг Дагу-Рагу: эти земли были пригодны для земледелия рядом с постоянным источником воды и священными местами и, что важнее всего, место было выбрано самими гуринджи.

Но компания «Вести» решительно выступила против. 10 июля 1968 г. право аборигенов на землю было отвергнуто. Федеральное правительство столкнулось с такой бурной волной протеста, что оказалось вынуждено искать какой-то выход из положения. Поэтому оно выступило с планом постройки деревни для гуринджи на земельном участке, известном под названием «Пустошь погонщиков», рядом с поселком Уэйв-Хилл.

Но участок был пыльным и бесплодным. Он не подходил ни для обработки, ни для выпаса скота и к тому же был расположен слишком близко к священным местам, чтобы на нем могли находиться женщины. (По верованиям аборигенов, пребывание женщин вблизи священных мест недопустимо). Во влажный сезон его заливало водой, а в остальную часть года здесь не было воды, помимо плохой, с большим содержанием солей из единственной артезианской скважины. Участок соседствовал с местным аэродромом, поселком и полицейским кордоном. Кроме того, он был расположен совсем не в том месте, которое выбрали гуринджи. Они затратили много времени, терпения и выдержки, на протяжении года обосновывая свой выбор, свое неотъемлемое право на землю и решение оставаться на ней отныне и навсегда с такой убежденностью и постоянством, что правительству, прислушайся оно к этим аргументам, должно было сразу стать ясно, что гуринджи не согласятся ни на что иное. До настоящего времени подавляющее их большинство отказывается жить в новых домах.