Победа века

Заглянем в послужной список маршала. 64 года прожил он, из них 45 отданы воинской службе. Был кадровым офицером царской армии, окончил Академию Генерального штаба.

Революция сорвала с него полковничьи погоны — рухнула блестящая карьера, но он не был в обиде на восставший народ. Он добровольно вступает в революционную армию в тяжелом для Советской Республики мае 1918 года, когда белочешский мятеж охватил пожаром гражданской войны большую часть страны от Дальнего Востока до Волги.

Его сразу же наделяют высоким доверием. Шапошников возглавляет оперативное управление в Полевом штабе Революционного военного совета Республики. Он оправдал доверие — до последнего вздоха преданно и безупречно служил народу на высоких и ответственных постах.

Он возглавлял штаб РККА и Генеральный штаб Красной Армии, Ленинградский, Московский и Приволжский военные округа, Военные академии имени Фрунзе и Ворошилова. Был заместителем наркома обороны СССР.

Три ордена Ленина, два — Красного Знамени, Суворова I степени — его боевые награды. Б. М. Шапошникова избирали депутатом высшего органа власти страны. Одному из первых ему присвоили высшее воинское звание Маршала Советского Союза.

Именем Б. М. Шапошникова были названы Высшие стрелково-тактические курсы «Выстрел» и Тамбовское пехотное училище.

Совсем не случайно это имя вошло в топонимику Челябинска и Златоуста. Борис Михайлович Шапошников — наш земляк.

«Я родился 20 сентября 1882 года в уездном городе Златоусте, едва ли не в самом «мокром» по климату месте не только на Урале, но и на всей территории нашей страны, — писал он в автобиографии. — Уроженец Урала, я всегда был и остался независимым человеком в своих убеждениях, я открыто высказывал свое мнение…»

Еще одна цитата:

«Когда страна будет праздновать полное свое освобождение от врага, мы будем знать, что в этом великом деле… немалая доля труда и нашего замечательного Бориса Михайловича, так много и честно работавшего над созданием, укреплением и совершенствованием Красной Армии».

Это строки из поздравления Б. М. Шапошникова с 60-летием, отмечавшимся в 1942 году. Их автором был К. Е. Ворошилов.

«Немалая доля»! Ее наш народ по достоинству оценил в дни победы над фашизмом и сохранил в благодарной памяти.

А. Моисеев

Накануне той страшной ночи рядовой Таранец заступил в наряд. Был, помнится, обычный субботний вечер. После строевой подготовки, учебных занятий бойцы отдыхали, писали домой письма, сражались в шахматы, читали свежие газеты.

Настроение было самое безмятежное. Правда, оно несколько омрачалось последними сообщениями радио и газет.

— Европа в огне… Гитлер прет и прет, — говорили между собой солдаты.

— Но к нам-то не посмеет сунуться!

После отбоя засыпали в предвкушении завтрашнего воскресного дня с его развлечениями, танцами в гарнизонном клубе, футбольным матчем на стадионе, увольнениями в город…

Едва лишь серый рассвет занялся над Бугом, как невероятный грохот сотен рвущихся снарядов и мин потряс старую крепость. Страшное это было пробуждение! Сначала Таранец даже не мог сообразить, что происходит вокруг. Огненный смерч взметывал землю, разрушал здания…

В первые минуты произошло замешательство. Оно еще усиливалось тем, что среди солдат почти никого не оказалось из командного состава — как обычно, накануне воскресенья все средние и старшие командиры ночевали дома со своими семьями. И вот в этот критический момент люди услышали твердый голос:

— Сержанты и старшины — ко мне!

Это был командир 44-го стрелкового полка майор Гаврилов. С первыми же взрывами, оставив дома больную жену и ребенка, он с риском для жизни пробрался в расположение части. Приняв командование над разрозненными группами, он тут же сформировал из них несколько рот.

…Почти полтора часа длился непрерывный артиллерийский обстрел и бомбежка. Когда, наконец, огонь стих, серая мгла и пыль затмили восход солнца.

Так начиналось утро 22 июня 1941 года…

Враг рассчитывал очень быстро овладеть крепостью. Момент для нападения был выбран удачно — основная часть гарнизона находилась на лагерных учениях. Да и после того шквального огня, который обрушился на крепость, казалось, ничего живого уже не могло остаться. Поэтому понятно, как было взбешено германское командование, когда из всех развалин, фортов и укреплений густые наступающие цепи фашистов встретили организованный, сокрушающий огонь. Штурм продолжался несколько часов подряд. Подступы к западному форту были буквально усеяны трупами гитлеровцев. Это Иван Таранец и его товарищи выполняли свою клятву — умереть, но не сдаваться.

И так было на всех участках цитадели. Застигнутый врасплох, гарнизон, оправившись от первого замешательства, начал упорную, ожесточенную борьбу.

Всю первую ночь Иван Таранец не смыкал глаз — надо было зорко следить, чтобы враг под покровом темноты не подобрался к крепости и не атаковал ее внезапно. Первая ночь прошла относительно спокойно. А с утра все возобновилось с новой силой. После неудачной попытки взять крепость штурмом, немецкое командование снова обрушило на нее тонны смертоносного груза. С самолетов были сброшены бочки с бензином. Огромное море огня разлилось по крепости, удушливый дым проник в подземелья.

Люди задыхались, но продолжали сопротивляться. Когда умолкла вражеская артиллерия и противник пошел в новую атаку, Таранец словно прирос к пулемету.

И фашисты, оставив десятки трупов, бросились назад, стремясь скрыться в зарослях на берегу. А через некоторое время раздался нарастающий гул моторов, и на поляну один за другим выползли танки. Казалось, ничто не может противостоять этим стальным чудовищам. Но как только танки приблизились вплотную, грохнул один взрыв, другой, третий. Это смельчаки, вышедшие из своих укрытий, забрасывали вражеские машины гранатами.

Лишь поздно вечером, когда прекратились атаки и нервное напряжение несколько спало, Таранец вдруг ощутил слабость во всем теле. Вспомнил, что вот уже двое суток ничего не ел и не пил…

Фронт давно ушел на восток, за сотни километров, а враг не переставая бомбил крепость. Перемычки обводных каналов были разрушены, и вода хлынула в подземелья. Не хватало боеприпасов, не было пищи. Люди голодали, превращались в ходячие скелеты. Но никто по-прежнему не выпускал из рук оружия. Даже раненые оставались в строю и, истекая кровью, собрав последние силы, не раз шли в штыковые атаки.

…В ночь на 30 июня, после особенно ожесточенной бомбардировки майор Гаврилов решил предпринять попытку прорыва через вражеское кольцо.