Победа века

Я связался по рации с командиром корпуса генералом Г. С. Родиным.

— Целый час вас ищу, где вы пропадали? — упрекнул меня командир корпуса. — Доложите обстановку.

— Бригада овладела деревней Злынь, вышла на ее западную окраину. Встретив там упорное сопротивление, закрепляется на достигнутом рубеже.

Родин недоверчиво переспросил:

— Говорите, на западную окраину деревни Злынь? Не может быть. Дайте точные координаты.

Я вновь повторил то же самое. Генерал уже повеселевшим голосом сказал:

— Спасибо, Фомичев, передайте челябинцам мою благодарность. Держитесь…

И только теперь я понял, что бригада оказалась в нелегком положении. Правый и левый фланг наступавших соседей были далеко позади, и мы оказались в тылу противника. Теперь задача сводилась к тому, чтобы удержаться на достигнутом рубеже до подхода главных сил корпуса.

На исходе был первый августовский день. Саперы нашли новый наблюдательный пункт — полусгнивший сарай, из которого хорошо просматривалась неприятельская оборона. Танки мы расположили так, чтобы между ними поддерживалась тесная огневая связь. Вдоль дороги, ведущей в Злынь, огневые позиции заняла батарея 76-миллиметровых орудий Шабашова.

К вечеру на нашем участке прекратилась стрельба. Офицеры штаба разошлись по подразделениям, чтобы организовать оборону. Раненых отправили в медпункт, а я по телефону разыскал командира медсанвзвода Кириллова и приказал ему поскорее эвакуировать их в медсанбат.

— Все будет сделано, — заверил меня капитан медицинской службы. — Их у нас немного, сделаем перевязки — и в тыл.

Не успел я положить трубку, как старший сержант Колчин позвал меня к рации.

— Злынь освободили? — послышался приглушенный голос. Я без труда узнал командарма.

— Так точно, товарищ командующий.

Генерал-лейтенант В. М. Баданов тепло отозвался о челябинцах, приказал закрепиться на достигнутом рубеже, пообещав оказать помощь.

Через час начальник штаба информировал меня о наших потерях. С болью воспринял я сообщение о гибели экипажа лейтенанта Павла Бучковского. Когда мы начали наступление, ночью к обгоревшему танку «Челябинский пионер» удалось прорваться роте Бахтина. Члены экипажа П. И. Бучковский, В. Г. Агапов, М. Г. Фролов, В. И. Русанов сгорели. Возле гусеницы был найден пистолет ТТ. В его стволе нашли записку. Перед смертью офицер Бучковский писал: «Жаль, что так рано приходится расставаться с жизнью. Повоевали немного, но успели убить более сотни гитлеровцев. Отомстите за нас, друзья. Прощайте!»

Всю ночь не умолкал телефонный аппарат. Звонили командиры батальонов и приданных подразделений, работники штаба и политотдела, находящиеся на передовой. Просили пополнить боеприпасы, помочь артиллерией, докладывали о потерях, советовались по тем или иным вопросам.

На командный пункт я возвратился к утру усталый. Часов в девять принесли завтрак. Но прикоснуться к нему никто из работников штаба не успел. С высоток ударило несколько орудий противника. Я вскинул бинокль. Из окопов выскакивали гитлеровцы и со вскинутыми наперевес автоматами бежали в нашу сторону.

— Танки! — крикнул начальник разведки капитан Ф. И. Приходько.

Грузно переваливаясь, около двадцати танков двигалось по полю, за ними бежала пехота. Фашисты решили нас контратаковать. В двухстах метрах от первой группы шла вторая — средние танки с десятком автоматчиков. Немцы намеревались смять подразделения бригады, отбросить ее на Злынь.

Я знал, что челябинцы не дрогнут перед этим натиском. Замаскированные танки открыли ответный огонь. Ударили наши пулеметы и противотанковые орудия. Постепенно редела цепь контратакующих. «Тигры» вели огонь на ходу. Некоторые из них останавливались, объятые пламенем. Другие продолжали двигаться вперед. Два танка подорвались на минах. Шедшие за ними остановились, попятились назад. Залегла немецкая пехота. Однако часть танков пыталась вбить клин на стыках двух наших батальонов и осторожно продвигалась по ржаному полю. На этом направлении огневые позиции занимала батарея Шабашова, в которой оставалось три орудия. Удержатся ли артиллеристы?

В воздухе появилась группа «Юнкерсов-88». Самолеты сбросили бомбы, которые разорвались в районе батареи 76-миллиметровых пушек. Вторая группа «юнкерсов» бомбардировала правый фланг.

Танки противника уже приближались к нашим позициям. Меня тревожило: почему молчат артиллеристы? Прошу Аню Пашенцову соединить с батарейцами.

— Связь оборвалась, — ответила девушка. — Разрешите, я сейчас восстановлю?

Не успел я оглянуться, как она выбежала из блиндажа.

— Возвратите ее назад! — крикнул я ординарцу.

Собко побежал за ней, но Пашенцовой уже не было. Она словно растворилась в пламени рвавшихся снарядов.

Аня Пашенцова, отважная и умная девушка, пользовалась уважением в бригаде. Я удивлялся, когда она успевала все делать: протягивала линию связи, устраняла повреждения, несла дежурство. Как-то накануне боя мы разговорились. До армии Аня работала в Челябинске. Едва упросила военкома, чтобы зачислили ее в бригаду. И вот теперь на наших глазах она бросилась на самый опасный участок, выполняя свой солдатский долг. Связь была восстановлена.

Одна группа вражеских танков, вслед за которой двигалась пехота, наносила удар справа, другая группа, насчитывавшая десять танков, пыталась пробиться на стыке танковых батальонов. Позже мне стало известно, что здесь особенно отличился орудийный расчет сержанта П. А. Левшунова. Левшунов был, пожалуй, старше всех своих земляков. А оказался он в бригаде так. Петр Андреевич, ветеран гражданской войны, работал слесарем-инструментальщиком на Челябинском тракторном заводе. Когда стали набирать добровольцев, он написал заявление на имя начальника цеха, но получил отказ. Петр Андреевич посоветовался с женой и пошел в военкомат.

— Вы нужны здесь на своем рабочем месте, — уверяли его.

Но Левшунов стоял на своем.

— Мой старший сын погиб под Москвой, я отправил на фронт младшего и сам хочу мстить врагам, — доказывал он военкому.

Коммунист, парторг батареи Левшунов с первых боев на орловской земле показал себя храбрым и отважным воином.

…Гитлеровцы продолжали наступать. Маскируясь в высокой ржи, их танки вплотную приблизились к нашему переднему краю. Челябинцы пустили в ход противотанковые гранаты.

В том бою отличились многие. Хочется упомянуть имя автоматчика рядового Тимошенко. Его окружили около десятка гитлеровцев. Боец забросал их гранатами. Подвиг совершил и стрелок-радист сержант Дмитрий Николаев. Когда его танк подбили, Николаев с автоматом в руках занял огневую позицию, метко бил по гитлеровцам. Те засекли окоп смельчака и решили взять советского воина в плен. Николаев отбивался до последнего патрона, а когда закончились боеприпасы, взорвал себя вместе с гитлеровцами.