Вячеслав Глазычев - Урбанистика. часть 2
- Название:Урбанистика. часть 2
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:9eeccecb-85ae-102b-bf1a-9b9519be70f3
- Год:2008
- Город:Москва
- ISBN:978-5-9739-0148-6
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Вячеслав Глазычев - Урбанистика. часть 2 краткое содержание
Город, существующий тысячи лет, создавали и осмысляли, всегда осмысляли и всегда переделывали заново. Но особенную напряженность этот процесс приобрел в последние полтораста лет, когда города начали распухать на дрожжах индустриализации. В этом году впервые в истории человечества численность городского населения в мире уже сравнялась с численностью сельских жителей. В европейских странах, включая Россию, доля городского населения превышает три четверти и продолжает расти. Растет и исход населения из городов, где условия жизни становятся все труднее, в пригороды, где, однако, эти условия тоже стремительно осложняются. Автор книги предпринял попытку в сжатом виде изложить опыт удач и опыт провалов в различных подходах к стратегии развития городов, накопленный за полтора века.
Книга, свободная от академической усложненности, адресована всем, кто хочет узнать, что происходило и происходит с городами, в которых мы живем, и чего можно ожидать от ближайшего будущего в организации городской жизни.
Урбанистика. часть 2 - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Большинство городских монументов на площадях в большей или меньшей степени скверны – что в городах Старого Света, что в городах Нового. Наращивание размеров не только не помогает, но чаще всего взламывает пространство и угнетает окрестности, как это случилось с тем же Петром авторства Зураба Церетели. Эта композиция для установки на полке камина, увеличенная в двести раз, была бы терпимой посреди Рыбинского водохранилища или Финского залива, но она «убивает» центральное место Москвы.
Гораздо больше повезло городам, когда монументы стали размещать на бульварах, как роденовский памятник Бальзаку в Париже или опекушинский Пушкин – пока его не передвинули. И в парках, где их размеры соотнесены с кронами деревьев и шириной аллей. В скверах, где они не спорят с небом, как в случае любопытной композиции Михаила Шемякина на Болотной площади Москвы, где площади, конечно же, нет. В небольших площадках-карманах городского пространства – как Прометей у подножия главного здания нью-йоркского Рокфеллер-центра или восхитительная толстушка-Венера Ботеро позади Ливерпульского вокзала в Лондоне.
Легкая ироничность, появившаяся в городской скульптуре последнего времени, освободившая от непременной помпезности, породила симпатичный жанр – обыденные фигуры в натуральную величину, без пьедестала стоящие на плитах маленькой площади или сидящие на скамье – от Чарли Чаплина на Лестер-скуэр в Лондоне до деревенского искателя справедливости в Челябинске. В то же время, освободившись от канонов модернизма, сегодняшние архитекторы создают здания-монументы, здания-скульптуры, которые вновь, как в Средние века, целиком взяли на себя функции монументальной скульптуры.


Уже жители древнегреческих городов сочли пустое пространство площадей подходящим местом для установки памятников и памятных знаков. Но греки были совершенно безразличны к пространству как таковому и заставляли памятниками все свободные места, так что площадь уподоблялась кладбищу. Римляне задали образец – по центру форума ставили либо конную статую, либо вывезенный из Египта обелиск.
Владыки и зодчие Ренессанса прямо восстановили римскую традицию, и теперь, размещая не только статуи, но и фонтаны, как на флорентийской площади Аннунциаты, и обелиски, как на римской Пьяцца дель Пополо, в Париже, Вене, Санкт-Петербурге оставалось ее воспроизводить.





Вершиной исторической карьеры обелиска стало сооружение 170-м монумента Джорджа Вашингтона, удерживающего огромный газон Молла, тянущийся до самого здания Капитолия. Гигантомания при создании монументов достигла апогея в кайзеровской Германии в преддверии Первой мировой войны, когда у Дрездена сооружали монумент Имперскому патриотизму. Иную роль играют небольшие скульптуры, подлинники или копии, размещенные в «карманах» городского пространства, как в Неаполе. В последние годы на улицах и площадях появились новые «монументы», способные соблюдать неподвижность ради горсти монет, брошенных туристами. Эти живые скульптуры все чаще составляют конкуренцию бронзовым изваяниям в натуральную величину.


Памятники на спокойных площадях замечательны уже тем, что образуют вокруг себя зону тяготения для пешеходов, которым обычно достается лишь стул в уличном кафе, так как стул и скамья – это важная коммерция. Поздний советский монументализм приблизился к пределу возможного: 9-метровая голова Ульянова на главной площади Улан-Удэ включена в книгу рекордов Гиннеса. Новый монументализм, как эта симпатичная «Венера» скульптора Ботеро позади Ливерпульского вокзала в Лондоне, вызывает только теплую улыбку.


Парк
Появление городского парка означало собой фундаментальный поворот в истории цивилизации. Только что вокруг компактного города, сразу же за т. н. гласисом, пустым пространством шириной в дистанцию прицельного огня, начинался мир природы, которая пугала, именовалась пустыней. И вот разросшийся город ощутил себя обособленным миром, затосковал по природе, горожане стали ценить пейзажную живопись, и парк, этот фрагмент природы в городе, должен был возникнуть.

Городской парк существенно моложе бульвара, и обустройство публичных парков началось лишь полтора века назад – с лондонских пейзажных парков, созданных Джоном Нэшем на основе огромного опыта разбивки ландшафтных парков в поместьях знати. Вторым прародителем городского парка был формальный дворцовый парк, с его куртинами, вырезанными по лекалам, с деревьями и кустами, подстриженными так, чтобы утратить почти всякую связь с природой. Мы называем такие парки французскими, хотя зародились они на виллах ренессансной Италии. Третьим – лесопарки по образцу Булонского и Венсеннского лесов (в Москве это прежде всего Сокольники).
Развитой городской парк, как правило, сочетает все эти три элемента. Именно таким стал огромный Центральный парк Манэттена, спроектированный Олмстедом на месте прежнего выгона для скота. Этот прямоугольник зелени и воды шириной километр и длиной пять километров резко контрастирует с «лесом» небоскребов, окружающих его со всех сторон. Таким же стал Летний сад Петербурга, хотя заложен он был как парк формальный, отчего и остались в нем многочисленные скульптуры, выстроившиеся вдоль аллей в регулярном порядке. Таковы парки Вены или Эссена, тогда как берлинский Тиргартен или парк в глубокой долине, разделяющей надвое город Люксембург, сохраняются как природные комплексы, дающие обманчивое ощущение естественности.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: