Александр Кучинский - Преступники и преступления. Женщины-убийцы. Воровки. Налетчицы

Судя по архивам, смерть вождя мирового пролетариата «заказали» Лидия Коноплева и Григорий Семенов. Эти два имени сорвались не с уст подследственной Фанни Ефимовны, а были переданы тайным осведомителем-эсэром. Примечательно, что сама картина покушения до сих пор выглядит размыто и опирается лишь на версии. Несколько очевидцев твердили, что матрос, якобы упавший на выходе, вовсе не падал, а пытался подойти к Ленину с револьвером в руках. Другие видели, как Каплан за минуту до выстрелов переговаривалась с какой-то женщиной, личность которой осталась загадкой.

Фанни Ефимовна опровергла эти показания. Чекисты упорствовать не стали, хотя спустя несколько лет заявили, что это была член партии эсэров Лидия Коноплева. Личный шофер жертвы С. Гиль отрицал и эпизод с матросом, и эпизод с таинственной женщиной. В начале 20-х Григорий Семенов, который по праву считался организатором покушения, в своих революционных мемуарах написал: «Каплан подстраховывал некто Новиков, который мог быть и переодетым матросом, и переодетой женщиной».

Судя по историческому преданию, раненый вождь, истекая кровью, прошептал окружившим его рабочим:

— Непременно оставьте ей жизнь. Пусть эта женщина поймет, на кого она подняла руку. Оставьте ей жизнь как наказание…

Заветы Ильича не достигли сырых подвалов, где следователи в поте лица шили уголовное дело. На четвертый день Каплан-Ройдман, 1887 года рождения, член партии эсеров, была приговорена к расстрелу. Третьего сентября 1918 года ее расстрелял комендант Кремля Павел Мальков. Один из латышских стрелков вспоминал: «Я видел, как это было. Идет Павлик с пистолетом, рядом женщина молодая. Черные волосы, красивая, глаза немного выпуклые. Что-то говорила, но не умоляла, нет… Я думаю, она знала, куда он ее ведет. Мальков загнал ее в ворота, такие неживые, немые ворота были, они только с одной стороны выглядели как ворота. Специального места для расстрела в Кремле не было. Он выстрелил раза два… Я думаю, Мальков расстрелял ее сам, без суда, а документы потом оформили. Он ее должен был, наверное, отвезти куда-то, а вместо этого расстрелял».

В тот же день пришла директива от Свердлова, который, не объясняя причин, потребовал более активного уничтожения Каплан. Труп уложили в бочку, облили бензином и подожгли. Спустя час прах вывезли в неизвестном направлении. Все эти процедуры держались в глубокой тайне. Именно поэтому долго гуляли слухи, что вместо Фанни Каплан расстреляли другую женщину. А саму террористку якобы выслали в глухую сибирскую деревушку, где она доживала свои последние дни и каялась в содеянном.

Когда приговор привели в исполнение, чекисты вышли на ту женщину, которая стояла в момент покушения рядом с ней. Это была кастелянша из Петропавловской больницы. Не больше, но и не меньше. Кастеляншу арестовали прямо в больнице и под усиленным конвоем доставили на Лубянку, где продержали четверо суток. На пятые женщину отпустили.

Выдержки из допроса народного комиссара юстиции Курского, 30 августа 1918 года:

«Фанни Каплан родилась в Волынской губернии в семье сельского учителя Хаима Ройдмана. Под фамилией Ройдман она жила до 16 лет. Когда ее родители выехали в США, Фанни умышленно запутала свои метрические данные, и теперь является весьма затруднительным определение ее настоящей фамилии. Варианты: Ройдман, Ройтблат, Капелан, Каплан. Поэтому в дальнейших процессуальных документах подследственная будет фигурировать как Фанни Ефимовна Каплан. Подследственная заявила, что она перед террористическим актом получила паспорт от некой Каплан, которая проходила по делу Минского губернского жандармского управления в 1907 года…»

Следственная биография Фанни Каплан складывалась в основном из ее собственных признаний. Девушка рано потеряла родителей и закончила курсы белошвейки-модистки. В двадцатилетнем возрасте она увлеклась революционными идеями и примкнула к анархистам. Поначалу ее использовали в роли курьера: Фанни переправляла бомбы и крамольные издания. В 1906 году в Киеве ее арестовала царская охранка. За сутки до Нового года Каплан приговорили к бессрочной каторге и отправили в Мальцевскую тюрьму. В камере узница объявила голодовку и была отправлена в карцер. От карцерного содержания она начала быстро терять зрение и спустя три недели легла в тюремный госпиталь. В 1913 году вышел царский манифест, который сократил ой срок до двадцати лет. Через четыре года Александр Керенский одним приказом от 3 марта помиловал Григория Котовского, Фанни Каплан и прочих воинствующих граждан. В числе счастливиц оказались и некоторые сокамерницы Фанни — Измаилович, Биценко, Терентьева, Спиридонова. Все они вместе с Каплан переезжают в Москву и обретают там временное жилье, которое ныне известно как «дом Булгакова».

Больная и разбитая Каплан выхлопотала от временного правительства бесплатную путевку в евпаторийский Дом каторжан. Там анархистка расцвела душой и формами настолько, что бывшие каторжане, еще вчера передвигавшие члены не без посторонней помощи, вдруг оживились и даже начали пропускать обязательные процедуры. Фанни никогда не симпатизировала пуританским настроениям. Более того, она вдруг заинтересовалась небезызвестной теорией Коллонтай под образным названием «Стакан воды». Злые языки твердят, что Каплан жаждой в Доме каторжан особо не страдала. Эти же языки описывали пикантные сцены, когда революционная женщина нагло уединялась с военврачом Димой Ульяновым, который любил спускаться в винные погребки и который являлся никем иным, как младшим братом Владимира Ульянова.

Будучи в хорошем расположении духа и наблюдая, как Фанни Ефимовна близоруко натыкается на предметы, Дмитрий Ильич порекомендовал Фанни Ефимовне наведаться в Харьков, к офтальмологу Л. Гиршману, который в то время баловался психоаналитикой. Довольно известный харьковский эскулап Гиршман почитывал Фрейда и собственноручно копался не столько в глазах, сколько в сознании своих пациентов. Каплан, близоруко щурясь, поехала к Гиршману — доброму общительному еврею, который откорректировал ей зрение за неформальное вознаграждение. После серьезных врачебных процедур Каплан могла бы попасть в Ленина не только с двух метров, но и с пяти-шести. Жизнь вождя отсчитывала последние месяцы…