Дмитрий Мамичев - Преступники и преступления с древности до наших дней. Маньяки, убийцы

Позже этой сковородке с остатками мяса, подвергнутого термической обработке, будет отведена роль важной улики в уголовном расследовании.

Приведенные выше эпизоды легли в основу уголовного дела, распутанного следователем Армавирской прокуратуры Н.Николаенко и сотрудниками отдела по надзору за расследованием особо тяжких преступлений краевой прокуратуры, которыми руководит Е.Ярыш. В них — только голые факты и нет авторской отсебятины. И все же мы искренне просим прощения у читателей за употребление в данном контексте слова «мясо», которым пестрят показания обвиняемого Титова и не подозревающих ничего дурного свидетелей. Нет, не о мясе в общепринятом понимании этого слова идет здесь речь. О человеческой плоти зверски убитых людей.

Титов объявился в Армавире в прошлом году. После очередной отсидки за решеткой он обосновался в Ростовской области. Но потянуло к отцу. Зов крови? Армавир для него город не чужой: здесь в 1986 году приговором суда Кировского района он был признан особо опасным рецидивистом. А всего за, в общем то, недолгую жизнь Титов собрал уникальную коллекцию из десяти судимостей: за хулиганство, кражи личного и государственного имущества, угоны, злостное уклонение от уплаты алиментов (даже деньги, которые он приносил дочери в последний раз, принадлежали не ему, а отцу), причинение тяжких телесных повреждений…

Не надо быть специалистом в области права, чтобы обнаружить в этом «послужном списке» динамику нарастания тяжести совершенных преступлений. Логика трудно сопоставима с миром уголовщины. Но здесь она присутствует- однажды вкусивший крови не остановится ни перед чем.

Сам Титов назвал встречу с братьями Никитенко случайной. Однако, скорее, она была закономерной. Он давно искал контактов с одним из них — Виктором, с которым вместе сидели в тюрьме. Не потому ли братья после удачной продажи шубы оказались с двумя бутылками водки именно в его доме.

Пир был в разгаре, когда, по словам обвиняемого, одному из братьев вздумалось посмотреть телевизор. Хозяин разрешил включить черно-белый приемник, но к цветному подходить запретил. Завязалась драка. Кто начал? На этот вопрос ответа не найти. Зато уже известно, кто ее «победно» завершил.

Сначала ударом ножа Титов свалил Виктора Никитенко. Потом тремя ударами — Анатолия. А дальше пошла раскрутка сюжета в стиле Хичкока. Цитируем обвинительное заключение:

«Желая избавиться от трупов, Титов расчленил их по суставам, отделив кожу и мягкие ткани, которые распространил среди родственников и знакомых… Расчленение трупов производилось без ограничения времени лицом, обладающим некоторыми специальными навыками».

Выпил. Поспал. Топор. Фасовка. Снова выпил. Сгонял за бутылкой в снятых с мертвого полусапожках. Помыл резиновые калоши, в которых орудовал. Взялся за ножи — их было три. Отнес на мост в Старой Станице и бросил в реку пакеты, набитые человеческой плотью…

Цитируем показания обвиняемого:

«Части первого тела лежали в ведре: ступни и немного костей. Хотел скормить их соседским собакам. Но они их есть не стали. Тогда я решил сварить их…».

За этим занятием и застал его вышеупомянутый Броня. Вернее, в дом он зашел, когда Титова там не было. Заметил в комнате что-то окровавленное. Попятился во двор, рассказал об увиденном соседке. Но подошедший Титов развеял страшные сомнения:

— Ты что, Броня, у тебя галлюцинации от пьянки! Это же баранья туша. С бойни принес.

Выпили. Закусили мясом со сковородочки. Той самой, что стала потом уликой.

Господи, об этом даже писать страшно! Где же предел человеческим мерзостям?

У этой жуткой истории пока нет; конца. Вина Титова в совершении преступления расследованием подтверждена полностью. Он ждет суда и приговора. Все, кто узнавал об этой трагедии, в один голос задавали вопрос:

— А он вменяем?

Цитируем акт стационарной судебно-психиатрической экспертизы N 205 от 15.04.96 года:

«Титов В.Г. хроническими душевными заболеваниями не страдал и не страдает в настоящее время… Он мог отдавать себе отчете своих действиях и руководить ими. В отношении инкриминируемых ему деяний ТитоваВ.Г. следует считать вменяемым».

Отдавал отчет в своих действиях… Пожалуй, это самое страшное в леденящей душу трагедии, которая произошла в Армавире.

Криминал-экспресс, 1996, № 37.

То июльское утро выдалось жарким. Ещене было восьми, а неизбежная угольная пыль уже ложилась тяжким грузом на листья деревьев, траву, цветы.

— Огурцы, наверное, опять не уродят в этом году, — подумал Владимир Владимирович Марченко, усаживаясь в тени ореха. Достал сигареты, долго чиркал спичкой, наконец прикурил. Затянулся, наслаждаясь утренней тишиной, которую лишь изредка нарушал далекий лай собаки. Трудовая неделя только начиналась, вот он и сидел, обдумывая нехитрые свои шоферские дела.

А на улицах поселка Северный Батман, что в Макеевке, раскручивалась обычная людская карусель.

Мимо прошла молодая женщина лет тридцати с тремя детьми, полная, круглолицая, в ситцевом цветастом платье и красных тапочках. Мальчик в темно-синей футболке, белых трусах и красных сандалиях шел, держась за мамину руку. Годовалую девочку и грудного малыша в пеленках она несла на руках.

«Наверное, купаться идет на ставок с детьми», — решил Марченко. Лом его стоит на самом краю поселка. И он хорошо видит, что творится внизу. Неподалеку — неглубокий водоем, который протянулся между дорогой и лесничеством.

Примерно через полчаса Владимир Владимирович снова увидел ту женщину, но уже без детей. Вид у нее был ужасный, платье по пояс мокрое, грязное. На одной ноге нет тапочка.

— Что нибудь случилось? — спросил Марченко.

— Ничего, — ответила женщина. — Скажите, где здесь телефон? Я хочу позвонить в милицию.

— Только в магазине, — показал Владимир Владимирович, а сам подумал. «Нет, что-то здесь неладно».

— И чего привязался? Что случилось, что случилось, — ворчала Наталья, направляясь к магазину.

В поселковом магазинчике продавщица раскладывала товары. Сразу поняв, что стряслось какое-то горе, разрешила позвонить.

С той минуты время для Натальи потекло, как во сне. Одна и та же мысль, как назойливая осенняя муха не давала покоя.

— Господи! Простишь ли ты когда-нибудь мой тяжкий грех? Я так и не смогла это сделать. Так и не смогла покончить с собой. А казалось — это так легко, шагнуть в воду и все. Ведь я хотела сначала утопить детей, а потом и себя. Прости, Господи!

Казалось, что милицию она ждала целую вечность. И успела вспомнить всю свою, не такую уж долгую жизнь. Родилась в простой рабочей семье в Казахстане. Мать, Пелагея Федоровна, растила ее одна. Отец умер, когда дочери не исполнилось и года. Мать, конечно, пыталась как-то устроить нормальную жизнь. Снова вышла замуж. Но недолго прожила с новым мужем, сильно и часто он бил ее, и она ушла.