Дмитрий Мамичев - Преступники и преступления с древности до наших дней. Маньяки, убийцы

Смит не подозревал, что это была последняя женитьба «Синей Бороды».

В феврале 1915 г., когда Смит явился в контору нотариуса, чтобы получить 700 фунтов по полису покойной мисс Лоф-ти, его арестовывают за дачу ложных сведений при заключении последнего брака. В марте один за другим ему предъявляют три обвинения: власти гор. Кент — в убийстве мисс Мондай, власти гор. Ланкашир — в убийстве Алисы Бернгам, власти гор. Лондона — в убийстве Маргариты Лофти.

Английские газеты были полны статей и заметок о деле Синей Бороды. Газеты и читатели задавали себе вопрос: в чем была сила, при помощи которой Смит так быстро очаровывал свои жертвы? Когда началось судебное заседание и был отдан приказ ввести подсудимого, все без исключения ожидали увидеть красивого, элегантного человека, внешность которого оы/ia действительно неотразима.

Каково же было всеобщее удивление, когда на скамье подсудимых оказался бедно одетый молодой человек слабого телосложения, нечистоплотный на вид и с отталкивающими чертами лица: с узким лбом, с небольшими глазами, слишком близко расположенными друг к другу, с небольшим птичьим носиком.

На суде Смит вел себя вызывающе. Судье он крикнул: «Повесьте меня, но оставьте меня в покое». На приказание оставаться на скамье подсудимых и не выходить на свидетельское место, он ответил: «Какая разница? Вы мне одинаково поверите, буду ли я говорить со свидетельского места или со скамьи подсудимых».

После того, как присяжные заседатели признали Смита виновным, председатель суда обратился к Смиту со следующими словами:

«Судьи. — сказал он. — пользуются случаями, подобными этому, чтобы предостеречь публику от повторения подобных преступлений; иногда они пользуются ими, чтобы побудить заключенного к раскаянию. Я не предлагаю ни того, ни другого Я не верю, чтобы в Англии мог найтись еще один человек, который нуждался бы в предупреждении о совершении подобного преступления. Я думаю также, что было бы бесцельно побуждать вас к раскаянию. Приговор суда таков: вы будете повешены за шею до тех пор, пока вы не будете мертвы».

Утром, в день казни, Смит не мог стоять на ногах. Его почти на руках пронесли через тюремный двор и внесли на эшафот.

Так окончились похождения Смита — «Синей Бороды».

Б.С. Утевский. Преступления и преступники Западной Европы. 1929.

Мюнстерберг — маленький городок Германии. Жизнь течет в нем тихо и незаметно. Город напоминает большую европейскую деревню. Маленькие домики, окруженные садами, раскинуты на расстоянии 20–50 метров друг от друга. В одном из таких домиков — в нем два этажа — в начале века проживал старый холостяк по фамилии Ленке. Кроме него в доме жили две семьи. В передней части дома была квартира семьи учителя, изгнанного поляками после первой мировой войны из Силезии. Остальную часть дома занимали Ленке — первый этаж, и рабочий со своей семьей — второй этаж. В квартиру рабочего вход обший с Ленке. Рабочий глуховат, производит впечатление ограниченного человека. Жена его бойкая, разбитная женщина.

О детстве и юности Ленке имеются отрывочные сведения. В первые годы своей жизни он ненормально медленно развивался. Ничего не говорил, и родители считали его немым от рождения. Первые слова он стал произносить, когда ему исполнилось шесть лет. В школе с трудом удавалось заставить его произнести хотя бы несколько слов. Учитель считал его идиотом. Ленке был ленив, медлителен в движениях, на вопросы ничего почти не отвечал. Был нелюдим. Учился плохо и часто подвергался наказаниям. Позже он стал учиться лучше. Но продолжал быть нелюдимым, не общался с товарищами и не имел друзей. Школу ненавидел так сильно, что его часто относили туда на руках. Говорил по-прежнему неохотно и с трудом.

Единственный человек, с которым он в школьные годы был близок, это был его старший брат. Но и эта дружба быстро прошла. По словам брата, «их пути разошлись, так как он ни в чем не принимал участия». После окончания школы Ленке работал в хозяйстве отца — мелкого землевладельца. Он все больше становился нелюдимым, уходил в себя, не поддерживал ни с кем отношений. Его не интересовали ни товарищи, ни женщины, ни развлечения. Когда ему исполнилось 22 года, он внезапно исчез из дома. Поиски его ни к чему не привели. Ни одной строчкой не известил он родителей о себе. Позже распространились слухи, что он работал по разбивке камней, а потом служил в лесном складе. Через 9 месяцев он так же внезапно возвратился домой. От него не удалось добиться ни одного звука ни о причинах его исчезновения, ни о пережитом им за время отсутствия. Он оставался замкнутым и ко всему безразличным.

Равнодушным оставался и тогда, когда умирали его родители. Ни одной слезой, ни одним словом не реагировал он на их смерть. Его братья и сестры не решались отпустить его жить самостоятельно, так как не верили, что он сможет сам без посторонней помощи пробить себе дорогу в жизни. Он продолжал работать в общем хозяйстве, но часто исчезал из дому и возвращался поздно ночью или даже через несколько дней. Как оказалось, он по целым дням одиноко бродил по лесам. Однажды он совсем не возвратился домой. Через некоторое время он подъехал к дому с телегой и, не говоря ни с кем ни одного слова, погрузил свои вещи и так же молча уехал.

Денке поселился в Мюнстерберге, где и прожил безвыездно 20 лет. Он нанял было комнату, но вскоре купил участок земли с домом. При покупке его обманули. Денке заплатил втрое дороже. Его братья и сестры были обеспокоены за его будущность, так как считали его душевнобольным, и возбудили дело о назначении над ним опекуна. Однако они взяли свое заявление обратно. На них повлияло заявление врача, пользовавшего Денке, что такие люди, как их брат, если сделать им что-нибудь наперекор, нередко впадают в такое бешенство, что нельзя быть уверенным в том, что они не убьют кого-нибудь.

После этого инцидента Денке стал еще более недоверчиво относиться к родным. Он вовсе перестал встречаться с ними. Только один раз за двадцать лет он принял предложение брата и посетил его. Самое сильное впечатление, которое осталось у семьи от его посещения, это была его прожорливость. Во время обеда он съел два фунта мяса. Об его обжорстве говорили впоследствии многие, знавшие его.