Александр Кучинский - Преступники и преступления. Законы преступного мира. Паханы, авторитеты, воры в законе

В октябре блатные, использовав легкое замешательство противника, перешли в атаку. В лагерной больнице закипела работа. Тамошние хирурги штопали, зашивали, вправляли, бинтовали, извлекали. Спустя несколько дней в массовые дебоши было втянуто более двух тысяч зэков, вооруженных всеми подручными предметами. Администрация колонии выступала лишь в роли наблюдателя. Не спешили войти в зону и силы ОМОНа, опасаясь обострения ситуации. Разборки продолжались сорок дней и ночей, затем страсти улеглись, и в середине ноября наступило относительное спокойствие. По одной из версий, для стабилизации лагерного микроклимата в ИТК-6 срочно этапировали трех законников, которые своим авторитетом нейтрализовали лидеров враждующих сторон.

10 октября кавказские воры в законе разморозили Грозненский СИЗО. Два десятка подследственных под чутким руководством блатарей ухитрились вырваться из камеры и обезвредить контролера и дежурного по этажу. Они выпустили из камер всю братву — без малого 600 человек. Но покинуть следственный изолятор бунтовщикам не удалось: все входы и выходы были перекрыты. Тогда воры учинили такие «массовые гулянья», которые запомнились грозненской милиции надолго.

Запылали санчасть, библиотека, продовольственный и хозяйственный склады. Во внутреннем дворе зэки были встречены вооруженной охраной. Прозвучали первые выстрелы, двое уголовников были убиты, семеро ранены. Прибывшие в СИЗО внутренние войска ударами и пинками вновь «расквартировали» зэков. В конце операции обнаружилось загадочное исчезновение 32 блатарей во главе с зачинщиками. Тщательный обыск изолятора и всех примыкающих к нему владений оказался безрезультатным.

12 октября 1991 года заключенные Кулеватовской ИТК строгого режима (Тамбовская область), подчиняясь приказу лагерных авторитетов, отказались принимать пищу и пожелали встретиться с депутатом Верховного Совета РСФСР. Под давлением депутатского корпуса администрация колонии выполнила почти все требования голодающих зэков.

Оперативно-боевые подразделения МВД, которые были представлены лишь ОМОНом, оказались неприспособленными к лагерным сражениям. При региональных управлениях исправительных дел начали формироваться штатные отряды специального назначения для борьбы с массовыми беспорядками и терроризмом в зонах, а также поиска и задержания беглецов.

В новые подразделения набирали офицеров, прошедших боевую подготовку в отрядах милиции особого назначения. НИИ МВД принялся за разработку и выпуск специальных средств, пригодных для нейтрализации противника в местах лишения свободы. На полигонах, где был сооружен полноценный макет ИТК, бойцы спецназа обучались незаметно врываться в зону по специальным «коридорам», подготовленным охраной.

У лагерных авторитетов появились серьезные соперники, которым было наплевать на все блатные регалии. Известны случаи, когда под горячую руку спецназа, брошенного на подавление очередного мятежа, попадали уважаемые воры в законе. Избив пахана на глазах изумленных зэков, офицеры тащили его в оперчасть, где вора ждала задушевная беседа с кумом. После такой процедуры авторитет блатного лидера мог безвозвратно пошатнуться.

Иерархия осужденных в местах лишения свободы начала формироваться в начале XX века. Первые ее проявления наблюдались среди рецидивистов на сахалинской каторге, где существовали четыре неформальные группы каторжан — «шпанка», «храпы», «иваны» и «игроки».

К «шпанке» относилась низшая прослойка каторжан, всеми забитая и гонимая. «Храпы» держали нейтралитет, сторонились конфликтов, но в то же время могли их спровоцировать, чтобы поиметь из ссор свою выгоду. Они стремились делать все чужими руками и в спорах принимали более сильную сторону. Спустя десятилетие эта группа получила еще одно название — «глоты». «Иваны» состояли из разбойников, грабителей, хулиганов, которые завоевывали власть кулаками. На каторге они грабили слабых и утверждались за счет террора и жестокости. Самая образованная каста — «игроки». Она состояла из профессиональных уголовников, промышлявших на свободе азартными играми.

«Храпы», «иваны» и «игроки» — аристократы каторги и ее правящий класс. Но члены этих групп еще не были связаны между собой воровскими обязательствами, не имели своих законов и традиций. Элементы власти и дисциплины наблюдались лишь у «игроков», состоящих большей частью из карточных шулеров. Российские шулера имели глубокие обычаи и подобие устава. Со временем «игроки» подчинили себе всю каторгу.

В конце прошлого века Антон Чехов, будучи на Сахалине, отмечал популярность азартных игр среди каторжан. Игры заполонили камеры и казармы, за один вечер делали богачами и банкротами. Разыгрывались деньги и одежда, человеческая жизнь и кусочки сахара. На каторге появились так называемые майданщики, которые брали на откуп у своих соседей-каторжан право монопольной торговли в казарме. За это право они должны были ежедневно выносить парашу, следить за чистотой и отчислять оговоренную сумму в общий арестантский котел (прародитель воровского общака). Если место для торговли было бойкое и многолюдное, арендная плата могла достигать нескольких сотен рублей в год. Владельца майдана официально именовали парашечником. В то время вынос параши не считался постыдной процедурой для осужденного, в отличие от сегодняшних дней, когда парашников относят к когорте обиженных и опущенных.

На нарах майданщика постоянно стоял небольшой сундук, возле него были разложены белые хлебцы, куски сахара, бутылки с молоком, папиросы и мелкая бытовая утварь, завернутая в бумагу и грязные тряпочки. Продажа шла на наличные, в долг или же в равноценный обмен на вещи. У майданщика можно было достать бутылку водки, колоду карт, огарки свечей для ночных игр в карты. Часто карточная колода бралась на прокат. Майдан — это маленькое Монте-Карло, игорный дом для всех без исключения. Рядом с сундуком шли бурные карточные баталии, где дежурили ростовщики, готовые погасить долг под высокие проценты (до 10 процентов в день и выше). Если в течение дня заклад не выкупался, он поступал в собственность ростовщика. Уголовная полиция именовала ростовщиков «иванами, не помнящими родства», а уголовный мир — асмадеями.

С расцветом азартных игр на каторге особый авторитет достался карточным шулерам. Обладая крупными денежными суммами, достигающими нескольких тысяч рублей (для сравнения: пачка папирос стоила одну копейку, бутылка молока — восемь, белая булочка и кусочек сахара — две копейки), «игроки» могли откупаться от телесных наказаний, нанимать личных телохранителей и полностью отгородиться от каторжных работ. На каторге появились «сухарники», которые за вознаграждение выполняли чужую работу или брали на себя чужие преступления. Свой труд, а иногда и жизнь, продавали лица, приговоренные к длительным срокам. Популярна эта категория осужденных и в нынешнем уголовном мире. Их называют шестерками и громоотводами.