Владимир Петрухин - Мифы финно-угров

Лишь талтош (шаман) может найти путь к Мировому древу. Чтобы обрести чудесные способности, он должен подняться на небо — влезть на ритуальный столб или дерево, символ Мирового древа (вспомним сходный обычай у ближайших родственников венгров — обских угров). Талтош с детства отличается от прочих людей: он родится в новолуние с зубами (иногда с двумя рядами зубов), которые могут быть непомерно большими — кабаньими, лошадиными или волчьими, с волосатым телом или даже с копытами. В семилетнем возрасте во время грозы он исчезает в туче или уносится в виде вихря на небо. Там старые талтоши учат его, как устраивать бури и вихри, наводнения, как самому передвигаться со скоростью вихря. Рассказывают, что талтош может поднять вихрь, раскурив свою трубку.

Талтош может защищать свое селение от другого, враждебного, чародея. Во время грозы в тучах видны две группы сражающихся друг с другом талтошей. Победа «своего» талтоша обеспечивает хороший урожай, поражение может привести к семилетнему голоду. Талтош оказывается также противником ведьм — босорканей. Талтош имеет не только отдельные зооморфные черты, но может превращаться в животных, чаще всего — в коня или быка и сражаться в таком виде с другим талтошем. В некоторых легендах он оборачивается волком или может напустить волков на чужие стада.

Способностью к оборотничеству наделялись все высшие боги финно-угорской мифологии: вспомним мордовского Нишке, который также был связан с Мировым древом и мог превращаться в быка, коня и других животных.

В сказках талтошем может называться и волшебник, и чудесный конь, похожий на русского конька-горбунка: поев раскаленных угольев, он из убогого животного превращается в волшебного жеребца. Конь-талтош помогает герою венгерской сказки добыть чудесную невесту, сражаться с драконом — шарканем и т. п.: в этом волшебном помощнике также легко угадываются шаманские черты. Впрочем, шаркань — дракон, живущий в колодце, болоте или пещере, — может быть как раз помощником талтоша и закручивать вихри во время полета талтоша по воздуху. В легендах талтош или волшебный конь может указать, где зарыт клад: там, где гарцуют семь жеребцов, наверняка спрятано сокровище. Талтош может предвидеть будущее (во всяком случае, погоду) и даже возрождаться после смерти.

Миф о борьбе враждебных талтошей напоминает не только мифы о небесных битвах, от которых происходит северное сияние. Вспомним поединки шаманов и чародеев — начиная с состязания Вяйнямёйнена и Лемминкяйнена. Но более всего представления о борьбе талтошей связаны, со славянскими верованиями о здухачах и подобных им фантастических персонажах, которые сражаются в тучах со своими противниками.

В XVI–XVIII вв., когда и в Венгрии проходили ведовские процессы, многих женщин обвиняли в том, что они — ведьмы-босоркани. Подсудимые отрицали свою вину, заявляя, что они — талтоши. Талтоши-женщины наделялись способность лечить, гадать, предсказывать будущее, разыскивать потерянное имущество или обнаруживать клад, сражаться с ведьмами и друг с другом, летая по воздуху.

Только по данным языка можно обнаружить древние корни венгерских представлений о богах. Обозначение христианского бога Иштен связано с представлениями о предке, «отце»: видимо, к нему трижды обращались венгры перед походом на будущую родину. Молния именуется «стрелой Иштена» — значит, небесный бог имел и функции громовника (как Укко у финнов и прочие небесные боги). Богородица в венгерской народной традиции называется «мать (женщина) счастья (богатства)»: сохранилось представление о «семи матерях», которые могут быть соотнесены с семью ветвями Мирового древа, семью вождями венгров и т. п. «Мать счастья» должна была наделять судьбой, долей — значит, была сродни обско-угорской Калтащ-экве.

Древнее — тюркское — имя сохранил в венгерском языке и черт — ёрдёг: показательно, что имя злого духа было заимствовано у соседних народов, как это было с именами Керемета у марийцев, удмуртов, Шайтана — у мордвы, Перкеля — у саамов и др.

У венгров, как и у всех финно-угров, сохранились архаические дуалистические мифы о сотворении земли. Бог велел черту нырять за ней на дно океана, но черт не мог поднять на поверхность землю: вода вымывала ее из рук нечистого. Лишь на третий раз Бог заметил, что под ногтем у черта сохранилась частичка земли. Тогда Бог принялся сеять землю по поверхности и за шесть дней посеял ее достаточно для того, чтобы двум творцам хватило на ней места. В субботний день Бог прилег отдохнуть, черт же стал пытаться столкнуть его в воду. От этого земля разрослась.

Далее черт творит человека из глины, но не может вдохнуть в него душу: ведь он властен только над видимым материальным миром, духовный же мир зависит от Бога.

В другой дуалистической легенде также сохранились знакомые нам мотивы. Черт стал просить у Бога, чтобы он уступил ему души хотя бы тех людей, которые утонули. Бог согласился с тем условием, что черт спустится на дно океана и совьет там веревку из морского песка. Конечно, нечистый не справился с задачей, и человеческие души ему не достались.

Эти дуалистические легенды, распространенные у всех финно-угров, едва ли могут считаться собственно финно-угорскими, в отличие от мифа о ныряющей за землей птицей. Они восходят к средневековым дуалистическим ересям — богомильству, о распространении которого в Европе мы говорили в начале книги, когда речь шла о поверьях поволжских волхвов. В Венгрии богомилы могли появиться уже в XI в., когда были изгнаны из соседней Византии. Именно в венгерской традиции сохранилась мотивировка бездействия Бога после творения, когда он не сопротивлялся козням черта: ведь Бог должен был отдыхать в седьмой день после творения.

В венгерской фольклорной традиции не сохранился уральский миф о ныряющей за землей птицей, однако образ водоплавающих птиц был запечатлен на прекрасных произведениях венгерского искусства эпохи завоевания новой родины (X в.). На двух серебряных дисках, вплетенных в косы погребенной в Ракамазе знатной венгерской дамы, изображена птица Турул, несущая в клюве росток некоего растения: вспомним, что в индоиранской традиции птица приносит священное растение — сому или хаому. В лапах у Турула — две водоплавающих птицы: мы уже знаем, что перед нами космограмма — символическое изображение небесного и земного (водного) мира. Важно, что эти диски с космологическими сценами вплетались в дамские косы — такая же мода была известна и далеким родичам венгров на Оби.