П. Кочеткова - ПАЛАЧИ И КИЛЛЕРЫ.

Когда слух про новый заговор достигал до Александра II, он готов был предпринять что-нибудь, но когда в лагере революционеров все казалось спокойным, он прислушивался к нашептываниям реакционеров и оставлял все, как было прежде. Лорис-Меликов со дня на день ждал, что его попросят в отставку.

В феврале 1881 года Лорис-Меликов доложил, что Исполнительный Комитет задумал новый заговор, план которого не удается раскрыть, несмотря на самые тщательные расследования.

Тогда Александр II решил созвать род совещательного собрания из представителей от земств и городов. Постоянно находясь под впечатлением, что ему предстоит судьба Людовика ХУ1, Александр II приравнивал предполагавшуюся "общую комиссию" тому собранию нотаблей, которое было созвано до Национального Собрания 1789 года.

Проект должен был поступить в Государственный совет; но тут Александр И стал снова колебаться. Только утром первого марта 1881 года, после нового, серьезного предупреждения со стороны Лорис-Меликова об опасности, Александр II назначил следующий четверг для выслушивания проекта в заседании Совета министров. Первое марта падало на воскресенье, и Лорис-Меликов убедительно просил царя не ездить на парад в этот день ввиду возможности покушения.

Тем не менее Александр II поехал. Он желал увидеть великую княжну Екатерину Михайловну, дочь его тетки Елены Павловны, которая в шестидесятых годах была одним из вождей партии реформ, и лично сообщить ей приятную весть, быть может как акт покаяния перед памятью Марии Александровны. Говорят, царь сказал великой княжне: "Я решил созвать собрание именитых людей".

Но эта запоздалая и нерешительная уступка не была доведена до всеобщего сведения; на обратном пути из манежа Александр II был убит.

Известно, как это случилось. Под блиндированную карету, чтобы остановить ее, была брошена бомба. Несколько черкесов из конвоя была ранены. Рысакова, бросившего бомбу, тут же схватили. Несмотря на настоятельные убеждения кучера не выходить из кареты — он утверждал, что в слегка поврежденном экипаже можно еще доехать до дворца, — Александр II все-таки вышел. Он чувствовал, что военное достоинство требует посмотреть на раненых черкесов и сказать им несколько слов. Так поступал он во время русско-турецкой войны, когда, например, в день его именин сделан был безумный штурм Плевны, кончившийся страшной катастрофой.

Александр II подошел к Рысакову и спросил его о чем-то, а когда он проходил затем совсем близко от другого молодого человека, Гриневецкого, стоявшего туг же, на набережной, с бомбою, тот бросил свою бомбу между обоими так, чтобы убить и себя и царя. Оба были смертельно ранены и умерли через несколько часов.

Теперь Александр II лежал на снегу, истекая кровью, оставленный всеми своими сторонниками! Все исчезли. Кадеты, возвращавшиеся с парада, подбежали к умирающему царю, подняли его с земли, усадили в сани и прикрыли дрожащее тело кадетской шинелью, а обнаженную голову — кадетской фуражкой. Да еще один из террористов с бомбой, завернутой в бумагу, под мышкой, рискуя быть схваченным и повешенным, бросился вместе с кадетами на помощь раненому…

Человеческая природа полна таких противоположностей.

Так кончилась трагедия Александра II. Многие не понимали, как могло случиться, чтобы царь, сделавший так много для России, пал от руки революционеров. Но мне пришлось видеть первые реакционные проявления Александра II и следить за ними, как они усиливались впоследствии; случилось также, что я мог заглянуть в глубь его сложной души; увидать в нем прирожденного самодержца, жестокость которого была только отчасти смягчена образованием, и понять этого человека, обладавшего храбростью солдата, но лишенного мужества государственного деятеля, человека сильных страстей, но слабой воли, — и для меня эта трагедия развивалась с фатальной последовательностью шекспировской драмы.

Последний ее акт был ясен для меня уже 13 июня 1862 года, когда я слышал речь, полную угроз, произнесенную Александром II перед нами, только что произведенными офицерами, в тот день, когда по его приказу совершились первые казни в Польше.

Дикая паника охватила придворные круги в Петербурге.

Александр III, который, несмотря на свой колоссальный рост, не был храбрым человеком, отказался поселиться в Зимнем дворце и удалился в Гатчину, во дворец своего прадеда Павла I. Я знаю это старинное здание, планированное как вобановская крепость, окруженное рвами и защищенное сторожевыми башнями, откуда потайные лестницы ведут в царский кабинет. Я видел люк в кабинете, через который можно бросить неожиданно врага в воду — на острые камни внизу, а затем тайные лестницы, спускающиеся в подземные тюрьмы и в подземный проход, ведущий к озеру. Тем временем подземная галерея, снабженная автоматическими электрическими приборами, чтобы революционеры не могли подкопаться, рылась вокруг Аничкова дворца, где Александр III жил до восшествия на престол.

(Кропоткин П. А. Записки революционера).

Париж, 9 декабря 1893 года. Вокруг Бурбонского дворца масса полицейских, осматривающих каждого, кто входит в здание.

В большом зале дворца, традиционном месте заседаний национального собрания, вот уже несколько часов депутаты обсуждают новые проекты, направленные, как утверждают, против уголовников и анархистов.

Однако любому депутату совершенно ясно, что они легко могут быть применены не только против уголовников и анархистов-бомбометателей, но и против радикальных демократов, социалистов и деятелей профсоюзов. В палате депутатов со времени последних выборов заседали также двенадцать представителей рабочей партии, которые отлично знали, что такое юстиция, и консерваторам, являющимся инициаторами нового законопроекта, отстоять свою точку зрения было бы не так-то легко.

В 1 б часов на галерее, растолкав локтями публику, к барьеру протиснулся бедно одетый молодой человек. Он внимательно оглядел зал. На трибуне пылко жестикулировал очередной оратор. Депутаты шушукались между собой и время от времени бросали в его адрес — кто язвительные реплики, а кто слова одобрения.

Вдруг юноша размахнулся и метнул вниз какой-то круглый предмет. Хлопнул взрыв, запахло порохом, раздались громкие крики и проклятья.

Плечи бомбиста разочаровано опустились: как видно, он ожидал большего эффекта. Однако он тут же сумел взять себя в руки, и, воспользовавшись сумятицей, пустился в бегство.

В отеле террориста уже ждала полиция. Особого вреда его бомба не нанесла. Депутаты в основном отделались легким испугом. Даже те из них, которые оказались в непосредственной близости от взрыва, получили лишь небольшие царапины. Через четверть часа после происшествия дебаты вспыхнули с новой силой.