Борис Гребенщиков - Аэростат. Течения и Земли

Бывает так: живет себе некая цивилизация, живет-живет; вдруг – не успеешь моргнуть глазом – пролетит какая-нибудь пара тысяч лет, и нет цивилизации, как корова языком слизнула. Осталась пустыня, и где-то под заносами песка – два-три черепка.

Кентербери

Тут приходят археологи, раскопают эти черепки, задумаются глубоко – а потом возьмут и расскажут нам, как здесь люди жили, что они ели-пили, что думали и какие танцы плясали. И мы скажем: «Вот оно, оказывается, как». А потом подумаем и добавим: «Wow! Совсем как мы».

Вот такая наука – археология.

Из огромной реки музыки, постоянно протекающей через наши сердца, в истории остаются в лучшем случае несколько драгоценных капель; остальное проваливается в трещины времени и лежит там, пылится. Пока не придет археолог, который достанет это и напомнит: а бывало и так. {200}

Hatfield & The North

У меня в жизни получилось так, что в нежном возрасте я мало обращал внимание на творчество продвинутых британских коллективов вроде Hatfield And The North, больше интересуясь другими представителями культуры того времени. Но знал, что и Caravan, и Hatfield происходят из Кентербери (Canterbury), где в конце 60-х – начале 70-х был рассадник прогрессивной музыки во главе с Soft Machine и горячо любимым мною Робертом Уаяттом (Robert Wyatt). Когда же я наконец решился на исследование этого культурно-исторического феномена, грядка, выросшая в тени Кентерберийского собора, вызвала у меня искреннюю радость. По неизвестным науке причинам оттуда произошло десятка полтора групп, оставивших свой след в экспериментальной музыке. При этом все музыканты в один голос утверждают, что ничего особенного в Кентербери не было, город был так себе и для музыки приспособлен мало.

Однако факты – упрямая вещь. Кентербери породил уникальный музыкальный стиль. {201}

Soft Machine

Дэвид Аллен

Все началось с того, что один искатель приключений, битник и музыкант Дэвид Аллен (Daevid Allen), приустав от Парижа, где он проводил дни, беседуя о Пути Вещей с Уильямом Барроузом (William S. Burroughs) и Терри Райли (Terry Riley), переехал в захолустный британский городок Кентербери, известный разве что своим великим собором и «Кентерберийскими рассказами» Чосера.

Уильям Барроуз

Сняв квартиру неподалеку от города, он любовался природой и слушал привезенную с собой огромную коллекцию джазовых пластинок. На волшебные звуки подтянулся зачарованный школьник – сын хозяев квартиры Роберт Уаятт. Рыбак рыбака видит издалека; постепенно они подружились и решили основать группу.

Сначала они назывались Дэвид Аллен Трио (Daevid Allen Trio), потом Аллен снова отъехал во Францию, на зов Уайятта подтянулись еще товарищи – и возникла группа Wilde Flowers. А уж из нее, как из «Шинели» Гоголя, вышли все остальные будущие группы Кентербери, и в первую очередь – легендарная Soft Machine, где снова вернувшийся из Франции Аллен стал гитаристом и певцом, а Уаятт барабанил и тоже пел. {202}

Терри Райли

Кентерберийский подход к музыке заключался в готовности экспериментировать на концертах со всеми звуками, темпами и тональностями – безо всякого снисхождения к простому слушателю. Как-то само по себе подразумевалось, что слушатель находится на той же волне.

В дело шло все; а поскольку все жили в пяти минутах ходьбы друг от друга, то группы вырастали как магические грибы, музыканты переходили из коллектива в коллектив, а коллективы множились. Успех Soft Machine в Лондоне, где они играли в легендарных UFO и Roundhouse, и терлись плечами с Beatles, Stones, Джими Хендриксом и Pink Floyd, проложил дорогу целому кентерберийскому буму.

LP Daevid Allen Trio Life, 1963

Одними из самых известных кентерберийцев были Hatfield & The North, назвавшиеся так в честь первого дорожного знака при выезде из Кентербери. Как и многие кентерберийские ребята, «Хэтфилд» периодически играют до сих пор. Музыка их ни на что не похожа – ведь недаром считается, что два альбома Hatfield & The North входят в число лучших альбомов 70-х годов. {203}

LP Hatfield & The North «Canterbury Live(s) in Concert, 1972–1974»

Wilde Flowers

Еще одна достопримечательность Кентербери, группа Gong, появилась на свет в 1967 году, когда скитальцу Аллену однажды все-таки отказали во въездной английской визе.

Он помахал рукой коллегам по Soft Machine и, нимало не задумываясь, вновь направил свои стопы в Париж. За чашкой кофе на бульварах он сошелся с профессором Сорбонны Жиль Смит (Gilli Smyth, впоследствии – жена Аллена); новые друзья тут же основали еще одну группу – первую инкарнацию Gong. Но тут началась студенческая революция 1968-го, и во избежание неприятностей с полицией им пришлось покинуть Францию.

Жиль Смит

Дидье Малерб

Судьба привела их на Майорку; там они встретили жившего в пещере анахорета-саксофониста Дидье Малерба (Didier Malherbe), который тут же присоединился к антрепризе.

При первой же возможности они вернулись в Европу и выступили на первом фестивале в Гластонбери. Тут же фирма Virgin предложила им контракт, и последовала серия головокружительных и странных альбомов.

А надо сказать, что все творчество Gong вращается вокруг видения, случившегося с Алленом в полнолуние на Пасху 1966 года, когда он увидел свое будущее. Мифология Gong пронизывает все их альбомы и по сей день; общение с планетой Гонг посредством пиратского Невидимого Радио Гонг и магического кольца в ухе – для группы не шутка. Недаром концерты Гонга порою сильно задерживались – Аллену не давал выйти на сцену инопланетный силовой барьер.

Жизнь в постоянном общении с энергиями других миров – непростая штука. Музыканты Gong приходили, уходили и снова приходили, оставаясь при этом в самых что ни на есть братских отношениях. В итоге их набралось столько, что в прошлом 2006 году в Амстердаме прошел трехдневный фестиваль групп, родственных Gong, которых набралось более пятнадцати. Очевидно, общение с маленькими зелеными человечками с пропеллерами на голове, перемещающимися в летающих чайниках, служит хорошим стимулом для творчества. {204}