Ася Михеева - Автор, жги! [Азы конфликтологии для сторителлеров]

Ничего из того, о чем будет идти речь в этом разделе, не попадет в ваш текст.

Попадут построенные сверху образы, действия и мотивы. А здесь мы обсуждаем внутренние опоры конфликта, его скелет.

Если вы когда-нибудь видели, как рисует людей опытный художник, то вы знаете, что сначала возникают не глаза и вышивка на платье, а какие-то грубые шары и цилиндры, а то и вовсе, в сложных позах, скелет (а шары и цилиндры — на нём). Рисуется это все тоненько, карандашиком. Рисованию скелетов и грубых моделей художников учат, да еще и довольно подолгу. В принципе, в конечном итоге художник бывает способен проводить эти фазы мысленно, но всегда готов ответить, где у прелестницы в многослойных хэйаньских одеяниях локти, а где — крестец, и как она может изогнуться, а как — уже сломается или нелепо завалится на татами. Так и рассказчику историй нужно понимать, где под покровами сеттинга, диалогов, описаний и прочего находятся суставы его конфликта, и в каких местах можно подсогнуть, а в каких — нет.

Из чего же состоит конфликт?

Определение в предыдущей главе задает нам общий контекст конфликта и минимум две подсистемы — то есть УЧАСТНИКОВ конфликта. Кроме того, всегда существует ОБЪЕКТ конфликта.

Нормальный бытовой дискурс, говоря о конфликте, всегда называет именно участников и объект.

— Что случилось?

— Васька вломил Петьке.

Мы имеем двух участников, и физическое насилие между ними. Но сам факт насилия еще не объект конфликта! И расспросы продолжаются:

— А за что?

— Петька сломал васькин велик.

— А-аа!

Объектом конфликта всегда является либо некий ресурс (благо, полезняшка, статус или возможность), либо право распоряжения этим ресурсом (иначе говоря, власть). Но проблема в том, что наличия спорного объекта для конфликта недостаточно. Из одной и той же точки ситуация может развиваться и усугубляться — а может и мгновенно утухнуть:

Чтобы конфликт был, и был определенным, и имел свои тенденции развития, необходим не столько объект, сколько ПРЕДМЕТ конфликта — а именно разница в представлениях участников о том, что собственно, произошло и чему далее следует происходить. И чем меньше эта разница, тем вероятнее, что никакого конфликта НЕТ. Сломал велик — получил по щам — все логично — вместе пошли на рыбалку .

Эта самая разница в представлениях — и есть противоречие, о котором так настойчиво говорили литературоведческие источники. Противоречие между картинами мира, носителями которых являются участники. Картина мира — вещь могучая, и, в принципе, умелый автор может исхитриться и изложить одну из них без всякого участника-носителя. Тогда одинокий герой будет биться в тексте с общефоновым «так уж оно тут устроено», даже без индивидуального антагониста. Но традиционно и писателю, и читателю проще, когда есть кто-то, кто изложит словами и действиями отличную от протагонистовской картину мира.

И это значит, что автор, который планирует вводить в свой текст конфликт, обязан заранее придумать не только (и даже не столько) сам сеттинг, все эти социальное устройство и покрой местных одежд, а минимум два различающихся способа описания этого сеттинга.

При этом, (о чем недостаточно опытный автор часто и не догадывается), чем лучше обоснованы и мотивированы обе картины мира, тем крепче и устойчивее конфликт. Необоснованная картина мира ломается предъявлением реальных фактов, ну и весь конфликт превращается в пузырь. В принципе, люди порой умудряются тянуть целые сериалы на том, что «Альбина думает, что Альберт ее не любит» или «принц Мутарукалицо-доно считает себя недостойным трона империи Сугарукэнога», но, по сути, это всего лишь кокетливый вариант полностью бесконфликтного текста. Чем обоснованнее, логичнее и очевиднее каждый способ видения происходящего (то есть чем сильнее каждая конфликтующая подсистема), тем сложнее загадка и тем интереснее читателю.

Таким образом, противоречие между «прекрасным, возвышенным и безобразным, низменным» практически невозможно сделать ведущим предметом конфликта. Ну кто добровольно примет сторону безобразного и низменного? А вот противоречие между «прекрасным, возвышенным» и «надежным, прагматичным» успешно тащит на себе тысячи историй от «Дюймовочки» до «Стрекозы и Муравья», и уже по приведенным примерам вы видите, что автор может поддерживать своей историей любую из этих двух сторон. Фауст, продавая душу дьяволу, выбирает не между раем и адом (как потом окажется), а между чистой совестью и большими возможностями. Привлекательно, по своему — и то, и другое.

Да, разумеется, умные люди всегда стремятся увеличить численность своей стороны путем распространения своей точки зрения и путем опровержения точки зрения противника. Да, это знакомые нам пропаганда и контрпропаганда. Но вот фокус, они то действуют — то нет. Почему — мы обсудим ниже.

Чем глубже, замороченнее и распространеннее противоречие, которое вы кладете в основу своего будущего конфликта, тем больше всего вы сможете намотать на свой конфликт сверху (и он вывезёт), и тем меньше необходимость сочинять противоречие с нуля. Оглянитесь! Мир вокруг нас полон противоречий! Не буду даже соваться в более или менее гуманитарные темы, скажу лишь, что любая живая системапо математическому определению является неравновесной (то есть имеющей противоречия); и что любая живая система, чтобы оставаться живой, должна быть антиэнтропийной (то есть мера упорядоченности в ней должна повышаться) — а мы живем (сюрприз) в мире, где действует второй закон термодинамики, и энтропия не убывает принципиально никогда. Сатана — Князь мира сего , если выражаться кратко.

Кратко раскрою секрет, как нормальные живые системы с этим справляются — они сбрасывают энтропию вовне. Животные испражняются, Москва вывозит мусор в Архангельскую и Калужскую области и т. д. Замкнутая система может продолжать быть живой только в том случае, если постоянно потребляет энергию извне (запаянные эко-аквариумы или освещаемая звездой планета), и то не вечно. Но сброс энтропии — тоже конфликтный процесс, едва мы поднимаемся на уровень метасистемы (то есть «смотрим шире»). Кошка может правильно или неправильно пользоваться лотком; у жителей Калужской и Архангельской областей возникают вопросы к своим руководителям, какого черта, и, опять же, т. д. — редко кому нужна чужая энтропия, своей хватает.